входе – вход тут же стал не только более просторным, но и объясняющим мне, как я выкачусь со своей коляской наружу впоследствии. кормила я Его как всегда с ложки – Он запрокидывал голову, а я вливала содержимое котелка в открытый рот.
– ты помнишь ту книгу, в которой было изображено существо, закрывающее свой рот, глаза и уши?
– да. хорошо, что Йорр успел съесть её…
всегда, когда я Его кормила, я расспрашивала. помощь это насилие. всегда. насилие, которым можно – и лучше всего – не пользоваться. а я пользовалась, потому что Написанное – прежде всего.
– разговаривая с существами, ты оборачиваешься спиной, чтобы твои уязвимые места были закрыты – так?
– когда-то давно – да. теперь – нет.
– если ты не боишься смерти, тогда что может быть страшнее?
Он отодвинулся. посмотрел на меня очень пристально и, кажется, с тоской, отвернулся и лёг. мне захотелось выехать из этой норы – и от смущения, и от сгустившегося праха ввиду его передвижений. я взяла своё Написанное с камня и начала ожесточённо его перебирать. кажется, Он понял. как всегда. повернулся.
– знаешь, почему ты ничего не боишься?
– знаю! потому что я калека!
– нет. потому что ты считаешь, что тебе нечего терять.
эти невыносимо синие глаза сквозь пелену праха. как же я их ненавижу.
– ты можешь умереть без коляски, с коляской, со мной или без меня, с меньшей болью или с невероятной болью – разницы нет. так?
– и умру!
– тогда почему не сейчас?
– я тебе нужна…
я всхлипнула. Он отвернулся опять. надо было что-то сказать, чтобы не разреветься.
– почему ты согласился убить Несущего для Зрителя?
– я не соглашался.
кажется, Он услышал, как я дышу, повернулся и тепло сказал:
– завтра с утра мы сходим к Несущему и всё узнаем. эти существа не показались мне испуганными. разве что только нами. но не им. и это всё немного странно.
я Его быстро перебила:
– и Зритель не представился! они же обычно всегда так делают!
– да, и это. к тому же он мог знать только то, что мы идём к ним. и откуда. но про «неприятности», как он выразился, знать не мог точно…
– ох…
***
утро не наступило.
я очнулась от пота, стекающего со лба прямо в глаза, и сквозь пелену дыма увидела страшное – всё наше урытие было окрыто огнём. Прах метался в пламени, но тут он заметил мои глаза и рванулся ко мне. Он пролетел мимо, кубарем, развеяв почти что пещеру позади меня, затем подскочил и захрипел около уха:
– катись! назад! книги! я вернусь!
огонь полыхнул сильнее – кажется, добрался до мешка с едой – я схватила котомку и непослушными руками попятила коляску назад, с ужасом смотря на догоняющий меня огонь. Прах обернулся, посмотрел пристально на меня, подождал, когда я докачусь до тупика и… обрушил свод. тьма и гарь.
Он был прав. я ничего не боюсь,