заревел Богатов. – Жена меня в гроб вогнать решила. Мария Алексеевна увидела, как фото покойнице в руки дали. Теперь отнять надо.
Антон подошел ко мне.
– Дарья, понимаю, у вас свои планы, но, пожалуйста, уделите нам десять минут.
– Ладно, – согласилась я. – Собственно, никаких особых планов я не строила, хотела в монастырь на экскурсию сходить.
– О! Туда нельзя! – заорал Степан. – Там чернота висит! Она может навредить тебе!
Я опять отступила к стене, Антон обошел олигарха и взял меня под руку.
– Даша, Степан Андреевич…
– Убить меня решил? – заскрипел зубами Богатов. – Что я тебе про отчество говорил и «выканье»?
– Простите… то есть прости, – извинился гомеопат. – Даша, Степан хотел спросить: «Вы натуральная блондинка?»
– Да, – кивнула я, – именно так. У меня классическая внешность: светлые волосы, голубые глаза, тонкая кожа цвета однопроцентного молока. Глупость, отсутствие логики и неспособность выучить простые арифметические действия прилагаются в комплекте.
Антон рассмеялся.
– Цвет волос на ум не влияет. А наличие чувства юмора говорит о вашей незаурядности.
– В школьном возрасте у меня были пепельные волосы, – разоткровенничалась я, – парадоксальным образом они с возрастом не потемнели, наоборот, стали к тридцати годам почти белыми. Близкие подруги знали, что я не крашусь, но дальние знакомые наперебой советовали: «Прекращай осветляться. Блондинка цвета майонеза выглядит ужасно». В конце концов все мне так надоели, что я стала тонировать волосы в пшеничный оттенок. А теперь объясните, зачем Степану Андреевичу…
– Только не отчество! – взвыл олигарх.
– Зачем ему понадобилось выяснять, что я делаю с волосами, – договорила я.
– Давайте зайдем в кабинет, – попросил гомеопат. – Я смотрю, вы щуритесь. Голова болит?
– Есть немного, – призналась я, шагая за Антоном по коридору.
– Мигренями страдаете? – продолжал доктор.
– Верный диагноз, – согласилась я.
– Лечитесь?
– Давно перестала.
– Потому что ничего не помогает, даже вальтацин?
– Опять в точку, – подтвердила я.
– Во время приступов забиваетесь под одеяло и трое суток проводите в постели?
– Нет, только сутки. На следующее утро, как правило, мне становится легче, – вздохнула я.
– Легкая форма.
– Ничего себе! – подскочила я. – Мне ужасно плохо!
– Двадцать четыре часа не так уж много.
– Когда болит у другого, всегда кажется, что время летит быстро, – вздохнула я. – Однако не хочется, чтобы мигрень мучила меня у вас в гостях.
– Не разрешу ей безобразничать, – улыбнулся гомеопат и открыл дверь. – Проходите, садитесь. Сейчас помогу вам.
Я осторожно опустилась на диван, думая про себя: «Добрая мигрень, сделай одолжение, не затевай военные действия, подожди, пока я вернусь домой». Да только, похоже, моя