Андрей Белый

Маски


Скачать книгу

это: смотрите…

      – В глаза не глядят: износились; мещане материи щупают.

      – Как им иначе, коли подтиральная тряпка – не юбка; штанина – дранина; как зеркало, локоть.

      – И задница даже зеркальная: вся!

      Перелуплен карниз; мостовая – колдобина; в воздухе – многоэтажные брани; двор – дребездень; пригород же – гниловище; в изроинах поле; фронт – фронда.

      Россия!

      И жители Дрикова или Жебривого уж не глядели друг другу в глаза.

      – Зато фортку в Европу открыли в редакции «Русские Ведомости»[3]: это все – для Европы-де, в пику Атилле и гуннам; зеркальная задница – против немецких манишек!

      Взглянув на Терентия Титовича, становилось понятным, что – штука, что птицу в лет бьет.

      – Приусиливать надо себя!

      Укрывает усищами сталь, а не рот; но пускает, как блошек, свои фигли-мигли; и делает вид, – что калина-малина.

      При этом он скрыть не старается вовсе, что эта малина есть мигля, а вовсе не корень:

      – Эге!

      – Ну-те!

      – Вылечи!

      – Тут – операция: и – тяжелейшая…

      Видно, готовился он оперировать что-то, без речи над всей безмозгляиной перетирал сухие ладошки: до остервенения.

      Раз с инвалидом, на дворике он рассуждал:

      – Лошадина! Поди, – десять немцев убил свои видом, а вышел глазами в оленя… Обратно Варшаву возьмешь?

      – Из Москвы-то легко брать Аршаву; вот нам было близко, да – склизко; да – ух!..

      – Ты, послушай, – не ухай, а пушкою бухай!

      На что инвалид (глаза – ланьи, а с пуд – кулаковина):

      – Чортову куклу, Распутина, мы – улалалакаем!.. Тителев:

      – В плеточки плеть расплетаете: обуха ими не сломите; обух на обух; таран на таран.

      И уж песенка слышалась:

      «Дилим-булит пулемет:

      Корпус на Москву идет».

      Все, бывало, сидит; тарарыкает громко диванной пружиною, прилокотнувшись к столу.

      Что-то вымыслив, выскочит.

      Чем промышляет?

      Скорее откусишь язык и скорей тебе нос оторвет, как от красного перца, чем промысел этот поймешь; доживает достаток, ухлопанный врозваль, – не в дом; в кошеле – не Ремонт; там накуксились кукиши; пляшет язык трепаком приговорочным; фертиком руки; словами, как пулей, садит: Убивает – без промаха: экономический, шахматный, или логический это вопрос; а Карл Маркс, Вернер Зомбарт со Штаммлером, с Мерингом (четыре тома) – томищами пыжатся с полок.

      И сам Фейербах, уже листанный, – там.

      Подменяет дебатами книжными он материальный вопрос о домовом ремонте, о том, сколько он ассигнаций тебе отслюнявит.

      Коробкин

      Бывало, сухие ладошки свои перетрет:

      – Этот культ ощущенья под вывеской опыта, – мистика.

      И бородою нестриженой – под потолок, где журавль, паутина, повешен; карман – без синиц.

      Никанор же Иваныч ладонь – под пиджак.

      – А по-вашему – чч-то есть материя? Весь в паутиночках: тоже – материя. Тителев