Дмитрий Мережковский

Смерть Богов (Юлиан Отступник)


Скачать книгу

были голубые, огромные и печальные глаза. Одна во всем доме казалась она не посвященной Афродите, чуждой общему веселью. Она жила отдельной жизнью, оставаясь задумчивой, когда все смеялись, и никто не знал, о чем она скорбит, чему радуется. Отец считал ее жалким существом, неисцелимо больной, испорченной недобрым глазом, чарами вечных врагов своих, галилеян: они из мести отняли у него ребенка; чернокудрая Амариллис была любимой дочерью Олимпиодора; но мать тайком баловала Психею и с ревнивой страстностью любила больного ребенка, не понимая внутренней жизни его.

      Психея, скрываясь от отца, ходила в базилику Св. Маврикия. Не помогали ни ласки матери, ни мольбы, ни угрозы. Жрец в отчаянии отступился от Психеи. Когда говорили о ней, лицо его омрачалось и принимало недоброе выражение. Он уверял, будто бы за нечестие ребенка виноградник, прежде благословляемый Афродитой, стал приносить меньше плодов, ибо довольно было маленького золотого крестика, который девочка носила на груди, – для того чтобы осквернить храм.

      – Зачем ты ходишь в церковь? – спросил ее однажды Юлиан.

      – Не знаю. Там хорошо. Ты видел Доброго Пастыря?

      – Да, видел. Галилеянин! Откуда ты про Него знаешь?

      – Мне старушка Феодула сказывала. С тех пор я хожу в церковь. И отчего это, скажи мне, Юлиан, отчего они все так не любят Его?

      Олимпиодор вернулся, торжествующий, и рассказал о своей беседе с патрицианкой: это была молодая, знатная девушка; жених разлюбил ее; она думала, что он околдован чарами соперницы; много раз ходила она в христианскую церковь, усердно молилась на гробнице св. Мамы. Ни посты, ни бдения, ни молитвы не помогли. «Разве христиане могут помочь!» – заключил Олимпиодор с презрением и взглянул исподлобья на Психею, которая внимательно слушала.

      – И вот христианка пришла ко мне: Афродита исцелит ее!

      Он показал с торжеством двух связанных белых голубков: христианка просила принести их в жертву богине.

      Амариллис, взяв голубков в руки, целовала нежные розовые клювы и уверяла, что их жалко убивать.

      – Отец, знаешь что? Мы принесем их в жертву, не убивая.

      – Как? Разве может быть жертва без крови?

      – А вот как. Пустим на свободу. Они улетят прямо в небо, к престолу Афродиты. Не правда ли? Богиня там, в небе. Она примет их. Позволь, пожалуйста, милый!

      Амариллис так нежно целовала его, что он не имел духа отказать.

      Тогда девушка развязала и пустила голубей. Они затрепетали белыми крыльями с радостным шелестом и полетели в небо – к престолу Афродиты. Заслоняя глаза рукой, жрец смотрел, как исчезает в небе жертва христианки. И Амариллис прыгала от восторга, хлопая в ладоши:

      – Афродита! Афродита! Прими бескровную жертву!

      Олимпиадор ушел. Юлиан торжественно и робко приступил к Амариллис. Голос его дрогнул, щеки вспыхнули, когда тихо произнес он имя девушки.

      – Амариллис! Я принес тебе…

      – Да, я уже давно хотела спросить, что это у тебя?

      – Трирема…

      – Трирема? Какая? Для чего? Что ты говоришь?

      – Настоящая, либурнская…

      Он