ли в свете этой теории утверждать, что, скажем, византийская карта конца XV в., на которой от Константинополя на север уходит пролив до Северного океана, или подобные карты из Западной Европы испытали влияние арабо—исламской картографии (что хронологически вполне возможно)? Я так не думаю. Дело в том, что Фуат Сезгин, говоря об исламском влиянии, имеет в виду математическую картографию, которая не имеет никакого отношения к нашему случаю. Наибольшее количество примеров сходства с западноевропейскими mаррае mundi дают круглые карты мира, произведенные в «классической школе» ал—Балхи, но именно эти карты представляют собой отклонение от основного направления арабской математической картографии, представленной, как полагают, картой мира ал—Ма'муна.[79] Существуют разные объяснения этого факта. В то время как К. Миллер видел здесь разрыв с греческой и особенно Птолемеевой традицией («eine Freimachung oder Loslösung der arabischen Kartographie von der griechischen Tradition und besonders von dem anfänglich vergötterten Ptolemaeus»[80]), Фуат Сезгин полагает, что эти карты возникли независимо от карт ал—Ма'муна («in Unkenntnis der Ma'mūnkarten entstanden sind»[81]).
Я думаю, что школа ал—Балхи, которая, как считают, «не знала» ни греческого влияния, ни традиции ал—Ма'муна, могла испытать влияние римской, «Агрипповой» картографической традиции, которая отличалась от научной греческой (Эратосфено—Птолемеевой) большим схематизмом и имела продолжение и в западноевропейской, и в византийской картографических традициях.[82]
Свидетельством этого служит их сходство во многих принципиальных деталях, среди которых – круглая или овальная форма ойкумены, окруженной океаном, отсутствие следов математической картографии, соединение через реки/реку Черного и Балтийского морей, изображение Азовского моря как отдельного от Черного моря бассейна (см. об этом следующий очерк), очертания Средиземного моря и некоторые другие.
В качестве посредника в передаче этой картографической традиции могла выступить карта мира византийского императора Феодосия II, которая была создана по его инициативе в 435 г. на основе карты мира Агриппы, служа официальной картой империи этого времени.[83] В поэтическом эпилоге позднеантичного географического трактата Divisio orbis terrarum, адресованного Феодосию, говорится, что изготовители этой карты «представили весь мир в кратком изложении (totum breviter соmprehendimus orbem)». Карта мира Агриппы, которую и описывает Divisio, могла в этой форме служить основой для средневековых mаррае mundi и для позднегреческих и арабских карт (очень вероятно, как раз для карт школы ал—Балхи[84]). Конечно же, поставленный здесь вопрос не может быть решен в рамках данного очерка и заслуживает отдельного рассмотрения.
Подводя итоги, следует сказать, что в античной и средневековой геокартографиях в отношении Восточной Европы, несмотря на недостаток информации о севере этого региона, всегда существовало представление о возможности водного пути (прямого или с помощью волоков), соединяющего Черное и Азовское моря с Балтийским морем. По—видимому, помимо напрашивающихся объяснений данного обстоятельства