телевизором, пустой журнальный столик, задернутые шторы с едва заметной щелкой между ними, посуда в шкафу, рюмки в серванте. Он даже сделал снимки, которые показались Касатоновой совершенно излишними, – раскрыв дверцу бара, снял все его содержимое.
– Видимо, хотел включить телевизор, но так и не успел, – Касатонова показала на пульт, зажатый в мертвой руке.
– Возможно.
– Есть другое объяснение?
– Все может быть, – пожал плечами Гордюхин, и эти слова задели Касатонову; видимо, множество прочитанных детективов без начала и без конца убедили ее в том, что криминальные загадки вполне ей по плечу.
– Вы со мной не согласны? – поворотила она к участковому изумленное свое лицо.
– И да, и нет.
– Поясните, Николай Степанович!
– Могу. – Гордюхин, не торопясь, сделал еще несколько снимков. Даже в туалете не поленился щелкнуть не то два, не то три раза. «Плакала моя пленка, – подумала Касатонова. – Все тридцать шесть кадров отщелкает, разоритель».
– Мы зашли сюда и убедились – свет выключен. Он что, в полной темноте вечером сидел? И убийство произошло в полной темноте? На столе ни фига, видите? Так не бывает. Когда придете домой, взгляните на свой стол – так не бывает.
– Зажигалка вот лежит...
– Зажигалка не в счет. Она только подчеркивает пустоту и чистоту стола. Телевизор выключен, а пульт в руке... Так не бывает. Мужик лежит в халате почти на голое тело... Значит, встречал близкого человека, постороннего не ждал.
– Вывод? – спросила Касатонова.
– Здесь уже после убийства кто-то хорошо поработал.
– У него телефон с определителем...
– Не прикасаться! – как от боли вскрикнул Гордюхин. И тут же, направив аппарат на телефон, щелкнул, причем два раза щелкнул, опять заставив Касатонову пожалеть о пленке, а пленка, между прочим, сто рублей стоит, подумала она. – Только специалист из опергруппы. Нужно знать систему этого определителя.
– У меня такой же. Нажимайте вторую кнопку из правого ряда, и он вам выдаст все телефоны, с которых ему звонили последние сутки.
– Очень хорошо, – рассудительно проговорил Гордюхин. – Специалист это, надеюсь, знает. Если не знает, вы ему подскажете. Ему, а не мне. Я – темный.
– А я?
– Вы посторонняя.
– Я – понятая.
– Значит, ваша задача сидеть в сторонке, все видеть, все слышать, при всем присутствовать, а в конце внимательно прочитать протокол и подписать. Если все в нем изложено в полном соответствии с вашими впечатлениями. – Гордюхин подмигнул, чтобы смягчить назидательность своих слов.
В это время из коридора послышались голоса, в комнату вошли несколько человек и, судя по их уверенному поведению, вошли по праву – это и была опергруппа, которую дожидался Гордюхин. Началась обычная работа, которая в таких случаях и бывает. Фотограф, прибывший вместе с оперативниками, включил свет, отдернул шторы, чтобы снимки получились получше, в сторонке на диване расположились Касатонова со слесарем.