уже сидя в кровати в позе индийского йога, ошалело захлопал глазами, раскрыв рот, потирая затылок, изумленно взирая на столь немилосердно разбудившего его шутника. То есть меня.
– Здорово, злыдень! – поприветствовал я его и, не давая опомниться, добавил для верности. – Три кварка для мастера Марка, синьор помидор. Велкам, сэр. С прибытием на грешную землю, амиго.
– Чего? – брякнул Шура, непонимающе уставившись на меня.
«Эх! Не прокатило. А жаль».
– Чего-чего, привет, говорю. Меня Андреем зовут.
– Петя… то есть, тьфу, Саша, – невпопад ответил Синицын, пожимая протянутую ему руку.
– Стало быть, Шурик, – хохотнул со своего места Володя Шамрай, с интересом наблюдающий за разыгрывающейся сценой. Что ж, ему, почти всю сознательную жизнь проведшему в гарнизонах, шутка моя явно понравилась.
– Ну да, можно и Шурик. Мне так даже привычнее, – подтвердил будущий доктор наук, окончательно просыпаясь. – Только орать-то зачем?
– Как зачем? Вставать пора, а не то проспишь все самое интересное.
– Чего тут может быть интересного? – пробурчал Шурик, выуживая из-под подушки портфель и разглядывая его на предмет повреждений.
– Можно? – поинтересовался я, указывая глазами на кожаный «саквояж».
Синицын немного помедлил, но потом все же передал мне портфель. Впрочем, весьма неохотно, с какой-то прямо-таки пугающей подозрительностью («что поделать, маньяк»):
– Только, пожалуйста, аккуратнее. Он еще новый совсем.
– Не боись, все будет чики-пуки, – ответствовал я, осторожно беря за края «хэндмэйдовское» изделие.
Последующая минута ушла у меня на то, чтобы оглядеть иноземное чудо со всех сторон, ощупать торцы, открыть, заглянуть внутрь, вдохнуть наполненный благородными ароматами воздух, потом аккуратно закрыть и, бережно погладив кожаную поверхность, вернуть портфель его заждавшемуся хозяину.
– Да-а-а. Вещь! Причем уникальная. Никогда таких не встречал, – похвалил я предмет Шуриных «воздыханий».
– А ты что, в галантереях хорошо разбираешься? – поинтересовался в ответ Синицын с деланно-безразличным видом.
– Почти как господин Бонасье. Жаль только, что ты у нас на Ришелье нифига не похож.
– Почему жаль? – удивился Шура.
– Потому что «галантерейщик и кардинал – это сила»! – процитировал я хорошо замаскировавшегося «майора Томина» из фильма про мушкетеров. Затем усмехнулся и, хлопнув по плечу своего старого-нового друга, быстро вышел из комнаты. «Что ж, за неимением гербовой будем писать на… м-да… простая бумага для этого дела тоже не подойдет. Сколько ее ни разглаживай».
Общее собрание потока состоялось в КЗ [23] главного корпуса, начавшись ровно в десять ноль-ноль, завершившись минут через сорок. По старой доброй традиции всех впервые прибывших на учебу поприветствовал ректор, академик Белоцерковский, толкнув короткую пятнадцатиминутную речь.