ему шею, подняла в воздух и швырнула в сторону. Двое выживших копейщиков жались к стене. На фоне беспроглядной ночи чернела высокая фигура. Два красных сполоха горели алым огнем. Он надвигался на них.
Один из копейщиков, сущий мальчишка, бросился на колени, кинув копье на землю.
– Пощадите, умоляю, мы сдаемся, мы… – слова застыли в горле скованного ужасом юноши. Он ничего не мог сказать, лишь беззвучно шевелились губы, силясь произнести хоть что-то.
Фигура остановилась. Пылающий взор блеснул и стал потухать.
– Бегите, – послышался низкий хриплый голос, – прочь отсюда.
Чуть ли не на четвереньках солдаты бросились к воротам. Через мгновение они растворились в ночной темноте.
Фигура оглядела поле бойни. С долей грусти и жалости скользил взгляд алых глаз по изувеченным телам. Но потом взгляд графа поймал кровь, вытекавшую из ран. Она сияла алым светом, в десять раз ярче лунного, погружая остальной мир во тьму. Запах старых елей из ближайшего леса, запах сырой земли, аромат ночного воздуха – все это поглощал неодолимый, пьянящий запах крови. Графа потянуло к ней, она звала его. Мельчайшая частица его сущности жаждала впитать в себя эту эссенцию жизни. Очертания рослой фигуры стали размываться, словно дым, исходящий от пламени.
– Нет, – прозвучал низкий, властный голос. Граф сделал глубокий вдох. Мир снова предстал перед ним во всех красках и запахах. Кровавое наваждение отступило. Высокая фигура графа приняла прежний облик.
– Какая ночь! – произнес Валенкарт. Он оглядел свое потрепанное временем одеяние. – Не подобает графу иметь такой вид! – сказал он с усмешкой. Тьма вокруг него словно обрела форму, раздалась в стороны, принимая очертания богатой черной одежды и длинного черного плаща, полностью закрывавшего всю рослую фигуру графа.
– Надо пойти будить остальных, – сказал сам себе Валенкарт и направился к входу в катакомбы. Длинный плащ развевался за его спиной, словно два черных крыла.
Огромная луна выползала из облаков. Ночные тени стали расти. Сир Нолан все пришпоривал свою лошадь. Быстро проскакал поле. Все чаще попадались высокие кустарники, плавно переходящие в деревья, и неожиданно cир Нолан оказался в лесу. Перед его глазами все еще горели два алых сполоха, летучие мыши и лицо капитана, когда это… чудовище вгрызалось ему в шею. Сир Нолан не смотрел на дорогу, полностью положившись на чутье лошади. Та избрала наиболее короткий путь – тропинку, проходящую через лес.
Отдаленный вой вырвал рыцаря из кошмаров. Лошадь тоже его услышала – испуганное ржание стало тому подтверждением. Сир Нолан пригнулся к шее лошади и прошептал: «Давай, милая, давай быстрее…» Лошадь, то ли поняв его слова, то ли почуяв что-то, ускорилась. Сир Нолан, выворачивая шею, оглянулся назад и увидел, как между стволами деревьев проскользили несколько серых теней метрах в двадцати от него. Громкий вой огласил начало охоты.
Тут одна из теней выпрыгнула на дорогу и приняла очертания громадного волка. Он, сверкая золотистыми