нам не везло. Ночами подмораживало до гололеда, а снега особо не было. Потом пошли метели, и сильнейший ветер сдувал мелкий снег с мерзлой земли до черноты полей. Но скоро распогодилось, стали ровные дни с солнцем, пробивающимся между облаков.
Друг – это была собака помесь, не похожая ни на какую из пород охотничьих; хозяев явно обманули, предоставив им щенка, что он чистопородный английский пойнтер. Это была смесь пород. Хотя шерсть у пса была достаточно длинная и ноги его в густой шерсти. Но морда собаки была вытянутая вперед, как овчарочья или как у гончих. Он был серого окраса с черными большими подпалинами по бокам коричневого цвета. И с небольшими висячими ушами лопухами.
Дед Иван не тратил времени зря, и он занимался все эти дни своим Другом. Даже в непогоду они выходили «в поле» – и по лесу лазили и в поля ходили. Зайцев не встречалось, но принес дед Иван пару куропаток подстреленных на опушке.
Дней через 5 повалил, наконец, тихий, крупный, хлопьями, мохнатый снег. Из-за его сплошной сетки не стало видно ни ближайших соседних домов на той стороне деревенской улицы, ни деревьев, ни леса за огородами. Такой снег шел целый день и только к вечеру перестал, словно улегся спать в тишине быстро чернеющего вечера, перешедшего в неподвижную тихую ночь. Земля приняла уже постоянное белое покрывало, которое точно не растает до весны. Я вновь собрался и утром, еще по темноте направился к деду Ивану, собираясь точно идти на зайцев.
Утром, чуть свет, мы вышли «в поле». На самом деле направились в осинник в заболоченную низину к тому самому Высотину, к старой барской усадьбе. Тут были первые стойки нашего Друга и первые наши трофеи. Подстрелили мы глухарей вспугнутых добрым охотником-псом. Но этот же пес обнаружил и заячьи тропы. Однако он нас сильно огорчил. Он сел около следов и не двигался. Напрасно мы наводили его на самые, еще, казалось бы, теплые следы, тыкали его в них носом, указывали руками направление, уговаривали его взять след. Он глядел на нас, высоко поднимая голову, и говорил своим настойчивым взором: «Я готов вас слушаться, но ради чего? Объясните мне цель?». Видимо так его отваживали и наказывали от зайцев, что ему не хотелось вновь быть наказанным. Так промучились мы с псом целый день.
Дед Иван говорил, в сердцах: «Что за пес, никуда не годный, его и кормить зазря не стоит». Но – врал со злости. Дома, вне охоты относился к собаке заботливо. Он постелил под навесом у крыльца сена и сделал из коротких досок ограждение с двух сторон. Покрыл это сооружение крышей из кусков рубероида, оставшегося после ремонта крыши сарая. В этом сооружении было тепло. Я просунул руку, когда на улице стоял уже довольно сильный мороз, внутрь сквозь солому, какая там была густая теплота. Словом устроил Другу дед Иван собачий рай.
Так несколько раз мы ходили на охоту и возвращались с малыми трофеями, добытыми своим трудом с маленькой помощью собаки. С ней было одно мучение. По следу шли сами, только с лежки зайца поднимал