или «Буду исследовать ценности других людей». Он делает это спонтанно, интуитивно, часто даже не понимая сути процессов, которые в нем происходят.
С наступлением старшего подросткового возраста все описанные процессы принимают более спокойную форму. Юниор уже меньше склонен к бунту и спонтанному расширению границ. Теперь его интересует качественное освоение той степени свободы, которую он сумел отстоять в раннем подростковом возрасте. Все большее количество жизненных задач приходится решать совершенно самостоятельно. Уже не всегда ему могут помочь родители, даже если они хотят это сделать. Он уже имеет опыт осознанного построения отношений, так же как и опыт болезненных последствий необдуманных поступков. Теперь он чаще задумывается о результатах своих поступков и решений. Начинает активно развиваться ответственность.
К сожалению, этому процессу часто мешают именно родители, если они продолжают во всем опекать свое чадо и/или настроены излишне критично. Реакция юниора всегда логична и проста: 1) «Зачем особенно задумываться о будущем, если все равно родители решат все проблемы?»; 2) «Зачем к чему-то стремиться и задумываться о будущем, если все равно все, что я делаю, критикуется и я сам понимаю, что не могу ничего делать хорошо. Чем больше я делаю, тем больше меня критикуют. Значит, нужно меньше «брать на себя» – получу меньше критических замечаний».
Часто родители осознанно или неосознанно культивируют зависимость подростка: стирка, уборка, готовка, решение различных проблем и т. п. В ответ они требуют послушания. Напрасно! Тинейджер не чувствует особой благодарности к родителям за решение своих проблем: для него это в порядке вещей. Он считает по привычке, что это обязанность родителей. Хотя он стремится сам принимать решения, при этом мало соотнося их с желаниями взрослых, он по-прежнему слишком часто перекидывает на родителей ответственность за негативные результаты своей жизнедеятельности.
Однако эта тенденция, как правило, постепенно идет на убыль. К тому же сами родители отстаивают свою психологическую территорию от тинейджера, который лишает их власти и возможности контроля, но оставляет заботы о себе.
Всего одна жизнь
(Случай из практики)
И лицо, и весь облик уже немолодой женщины выражали утомление и безнадежность. И это вполне соответствовало тому, что она говорила: «Я устала бороться со своим сыном. Ему 16 лет, он заканчивает лицей и считает меня “отсталой”. Он каждый день приходит домой за полночь и включает музыку так громко, что соседи жалуются. Он приводит друзей, они опустошают холодильник и оставляют мне горы грязной посуды и затоптанные полы. Разговаривать со мной он не хочет, а слово ему скажешь – огрызается, кричит, даже обзывает. Что мне с ним делать? Ведь жизни нет!»
Ох уж эти родительско-детские отношения! Родители жалуются на своих детей, а дети на то, что родители их не понимают. И все хотят изменить других и ничего не хотят менять в себе.
Вот