Человек, который верит, не живет бездумно. По-моему, каждый внутри себя знает, зачем он живет. Один всю жизнь ждет любви, другой – строит карьеру, третий – жаждет денег и власти, четвертый – рисует картины и ради того только и живет, чтобы с помощью кисти и полотна рассказывать о том, каким он видит мир, показывать истину… У каждого человека есть свой смысл, свой путь… Их нужно просто увидеть, а страдания здесь не помогут.
– Знаешь, в детстве, поезд, в котором ехали мы с мамой, сошел с рельсов. Это была страшная авария. Я почти ничего не помню, но тогда погибло много людей. Тогда погибла моя мама. А я не погиб, представляешь? Выжил трехлетний мальчик. Тогда одна старая женщина сказала, что меня вынес из огня Ангел. Может быть, это смешно, но со временем я начал верить в это… Но если Ангел действительно спас меня, на то должна быть причина, верно? Для чего? Для чего я остался тогда жить? – Мартин не заметил, как начал говорить громче, его глаза лихорадочно блестели, – Эти мысли не дают мне покоя…
Аделина молча смотрела на него, в ее широко раскрытых глазах не было страха, а только боль и участие.
– Возможно, тебе стоит пойти в храм? Молитва – это то, что может помочь, когда ты совсем запутался…
– Молитва? – Мартин слегка усмехнулся и тут же нахмурился. – Нет, не думаю. Все истины давно открыты, но в мире все равно царит зло и несправедливость. Я сомневаюсь, что Бог услышит меня. Кажется, этим миром правит сатана.
– Нет, миром не правит сатана! Бог любит нас всех, даже тех, кто не верит в него! – с жаром проговорила Аделина.
Мартин пристально посмотрел на ее раскрасневшиеся щеки, горящие глаза, руки, судорожно сжимающие край платья.
– Может быть, ты права… – он вздохнул устало, будто утомился от этого спора уже очень давно. – Мне все время снится один и тот же сон… – Мартин смотрел прямо перед собой, в его воображении вновь вырастали знакомые образы, – Будто я иду в темноте. Мне страшно, и я не знаю, куда ступить. Неизвестность окутывает и парализует. Но вдруг впереди я вижу свет, он мерцает и манит меня. Я не знаю, что это за свет. Но знаю, что должен идти к нему сквозь темноту, не думая о страхе… – Мартин чуть улыбнулся, ощутив, что ведет себя слишком уж серьезно, – Ни разу мне не удалось его догнать. Он ускользает, и продолжает мерцать где-то рядом. Но когда-нибудь, я смогу к нему прикоснуться, точно тебе говорю!..
Как это было давно, как они были молоды и как смело рассуждали о смысле жизни, о смерти, о вере… Кажется, прошла тысяча лет с того момента, как они впервые разговаривали, сидя под раскидистым деревом в студенческом городке. И сейчас, спустя эту невообразимо долгую тысячу лет они все еще были вместе. Слушали тишину, тесно прижавшись друг к другу. Аделина по-прежнему верила, стараясь не задавать вопросов и не растрачивая своей уверенности в том, что жизнь – это нечто целостное и прекрасное. Мартин по-прежнему мучился сомнениями, и пытался дойти до сути неясного мерцающего света, что манит из кромешной тьмы.
– Ну что, дорогая, теперь мне, кажется, пора? – Мартин взглянул