даже ненавистники «режима» вдруг позиционировали себя – кто осторожно, кто двусмысленно – как сочувствующие России, ее позиции и ее интересам (что не мешает им даже сейчас и уж точно не помешает в будущем клеймить режим на привычном либеральном новоязе). А вот «другая сторона», с одной стороны, определилась: в первые же часы после начала войны за независимость России понятие «коллаборационизм» из разряда ругательств перешло в разряд констатаций, причем имеющих политические и юридические последствия, а с другой стороны, оказалась абсолютно маргинальной, нерепрезентативной и экзотической.
Но у этой «медали» сразу же выявилась и другая – тоже неожиданная – сторона. Яркая разделительная линия первых дней войны за независимость стала быстро размываться, а на место одиозного и бесперспективного политико-пропагандистского коллаборационизма вышел «экономический коллаборационизм». Грубые угрозы интервентов, поначалу сплотившие российское общество, сменились другим «главным буржуйским оружием» – бочкой варенья и корзиной печенья. И вот уже некоторые либеральные «прогрессоры» принялись всерьез замерять рисками фондового рынка цену российской независимости.
Самоубийственному размыванию границ допустимого содействуют и пагубные спецтрадиции современной российской политики. В мире спецмероприятий между вербующими, вербуемыми и поднадзорными границы стерты. Чтобы окончательно выпасть из действующей «тусовки» (она же «элита») и лишиться возможности политического и финансового с ней взаимодействия, нужно было пойти на совсем уж запредельные враждебные действия. Не случайно до самого недавнего времени некоторые конспирологи продолжали рассуждать о том, что ссора Путина с Березовским – это их совместный хитрый пиар-ход. Казалось совершенно нормальным: одной рукой «райтерствовать» в пиаровских проектах Кремля, а другой – строчить доносы в вашингтонский обком и даже публично их озвучивать, обозначая свои карьерные притязания на штатные должности будущих полицаев чаемого глобально-демократического оккупационного режима.
Эти традиции пока что сохраняются, несмотря на то что «точка невозврата» 8 августа, казалось бы, пройдена. И сегодня коллаборационисты-блоге-ры, ежечасно и открыто позиционирующие себя в качестве кадрового резерва грядущего полицай-президиума, преспокойно сохраняются и в «кадровом резерве» идеологических проектов околокремлевской субэлиты, предлагая на рассмотрение помощников будущих (как они утверждают) гаагских подсудимых свои варианты смет денежного довольствия.
Но, так или иначе, День Независимости России 8 августа 2008 года вошел в историю. История российской независимости началась. И наверное, уже не так важно, что многочисленные «игроки», привыкшие к прежним правилам игры, не могут и не хотят усвоить единственного правила Игры, которое вступило в действие 8 августа 2008 года, после того как, собственно, началась Игра, а игры закончились. Правило же это такое: «Взялся – ходи».
День