которое ей оказалось бы не по зубам.
– Ладно, – чуть слышно пробурчал я себе под нос. – Надо решать проблемы по мере поступления. И сейчас основная загвоздка в том, что, сдается, я серьезно опаздываю.
Поминая всех богов разом, я быстро натянул сапоги, с сомнением покосился в окно, за которым царило яркое летнее солнце, но все же взял с собой плащ. Мало ли, в Лутионе слишком резко меняется погода, чтобы иметь беспечность легко одеваться. Затем провел расческой по коротким светлым волосам и посмотрел в зеркало, проверяя, все ли в порядке. Отражение ответило мне хмурым взглядом красных от постоянного недосыпания глаз. Н-да, побриться бы не помешало. Но это потом, сейчас совершенно некогда приводить свою малость заросшую физиономию в порядок.
Спустя секунду в комнате никого не осталось. Напевая себе под нос не совсем приличную песенку, я быстро спустился по лестнице и почти побежал по улице в сторону библиотеки. Главный архивариус грозился, что если еще раз опоздаю на работу – он выкинет меня прочь. А мне бы очень не хотелось лишаться столь удобного рода занятий, который позволяет вволю отсыпаться после ночных приключений.
Слава небесам, я успел как раз вовремя. Правда, столкнулся при входе с самим великим и ужасным главным архивариусом – мелким вредным старикашкой, который в любую погоду расхаживал, завернувшись с головы до пят в длинный меховой плащ. И не снимал его даже в столь пригожий теплый денек, как сегодняшний. Интересно, он не сильно потеет в своем коконе?
Понятное дело, настолько личный вопрос я не стал ему задавать при неожиданной встрече. Вместо этого изобразил нечто среднее между издевательским поклоном и вежливым кивком и быстро прошмыгнул перед самым его носом в здание. Чтобы не говорил, что я позже его пришел на работу.
– Шени! – остановил меня разгневанный окрик, когда я уже внутренне праздновал столь удачный маневр.
– Сударь Роммий. – Я скорчил недовольную гримасу, но затем натянул на лицо самое почтительное выражение и обернулся к архивариусу. – Чем обязан?
– Мне не нравится, как ты работаешь, – завел свою привычную песню старик. Подковылял ко мне ближе и рассерженно ткнул пальцем прямо в грудь. – Думаешь, я не чувствую, что ты не испытываешь никакого почтения к книгам? Ты относишься к ним, словно они простые, ничего не значащие бумажки, а это не так! Тебе выпала небывалая честь – работать в святилище знаний. А ты не ценишь подобной милости.
Я глубоко вздохнул. Затем робко пролепетал, постаравшись вложить в свой ответ должную смесь почтения и трепета:
– Что вы, сударь. Я безмерно счастлив, что служу здесь. От великой радости, бывает, ночью заснуть не могу – считаю минуты, когда вновь вдохну сладкий запах сего славного заведения. Как вы можете так дурно обо мне думать?
Мой голос предательски дрогнул в этот момент, словно от нахлынувших чувств. Но на самом деле я изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.
Архивариус недоуменно принюхался, будто пытаясь