в олимпийском движении спортивного воспитания, ориентированного на идеалы олимпизма. «Олимпийское движение…, – писал он, – предполагает всеобщее спортивное воспитание, которое доступно всем, отличается мужественностью и рыцарским духом и в совокупности с эстетическими и литературными занятиями является движителем национальной жизни и очагом гражданственности. Вот идеальная программа» [см.: Mzali, 1979, р. 64].
Важным средством «облагораживания спорта» и повышения его роли в духовно-нравственном воспитании олимпийцев Кубертен считал возрождение «религии спорта», religio athleticae, которая наиболее ярко выражена в олимпийском спорте античности. По его мнению, новое олимпийское движение должно было стать «религией со своей церковью, догматикой, культом» [Coubertin, 1966а, S. 107].
Кубертен неоднократно обращал внимание на связь своей концепции олимпийского спорта с религией. «Что объединяет оба олимпизма (древний олимпизм и неоолимпизм – В.С.), – писал он, – так это их религиозный дух, который было воспрянул на некоторое время у молодых спортсменов средневековья. ―Спортивная религия, древние понимали смысл этого словосочетания; наши современники еще не улавливают его» [Кубертен, 1997, с. 170]. В своем послании молодежи после открытия Олимпийских игр в Олимпии 16 апреля 1927 г. (послание было отправлено по радио в «Спортивную молодежь всех стран») Кубертен сказал: «Возрождая для вас Олимпийские игры, я меньше всего, друзья мои, хотел, чтобы они превратились в музейный экспонат или сюжет кино, использовались в коммерческих или избирательных целях. Возрождая существовавший 25 столетий тому назад институт, мы хотели, чтобы вы еще раз стали последователями религии спорта, задуманной нашими великими предшественниками». «Моя концепция спорта, – подчеркнул он, – всегда отличалась от концепции очень многих, возможно, даже большинства спортсменов. Для меня спорт был религией со своей церковью, своими догматами, своей службой…, но, прежде всего, – религиозным сознанием…» [Кубертен, 1997, с.91–92].
В 1935 г. Кубертен вновь отметил эту особенность своей концепции олимпизма: «Первой сущностной характеристикой как античного, так и современного олимпизма, – писал он, – является его религиозная природа… Поэтому я думаю, что был прав, пытаясь с самого начала воссоздать вокруг возобновленных Олимпийских игр религиозное чувство…В этом – происхождение всех обрядов, которыми сопровождаются церемонии современных Игр… Идея религии спорта, religio athleticae, очень медленно проникала в сознание участников состязаний» [Coubertin, 1976, р. 129–130].
Для формирования религии спорта, religio athleticae, Кубертен считал крайне важным создание соответствующей символики и ритуалов. «Церемониальная часть, – писал он в 1910 г., – является одной из важнейших, и мы должны урегулировать ее в первую очередь», поскольку Олимпийские игры могут выделиться на фоне «обычной серии мировых чемпионатов» и превратиться во всеохватное «философское и историческое учение» лишь «благодаря блеску… мощной символики»