пункта, а уж потом разрушать благословенную ночную тишину шумом двигателя и светом фар. Не хочу вспоминать, как мы унавозились с ног до головы в грязи, где конкретно сбили и вывихнули ноги в бесконечных буераках, как мы страдали и ругались, тоже не хочу вспоминать. И уж тем более становится тошно от воспоминаний об ослепительно яркой огромной луне, висевшей над нашими головами словно гигантская спутниковая тарелка… Да, действительно, луна это гигантская тарелка, через которую жители других планет транслируют себе все, происходящее у нас!.. Во, теперь даже знаю, что сказать моему будущему личному психиатру: Здравствуйте, доктор! Я, видите ли, журналист из желтой газеты, «Неопознанный труп» она называется, я аномальные явления сочиняю! И вот я, доктор досочинялась до того, что теперь у меня голова набекрень и чубчик наискосок…
– Сена! Мы едем с открытой дверью! Дверь закрой, а?
– А с какой стороны она открыта? – принялась вращать я чубчиком.
– С твоей! Закрой ее нормально!
Глаза Владика несколько превышали размер очков, и рулил он уже отнюдь не с пионерской скоростью и аккуратностью – неслись мы на во все железки! А если брать во внимание начинку моего жоперожца, куда предыдущие хозяева (бывшие видимо активными идейными наследниками Кулибина) воткнули двигатель от «Порше»… Кстати говоря, мой «тухлый апельсин» только с виду стремный запорожец, а внутренности у него дай боже! Очень даже кулибинская у него начинка…
Итак, мы неслись во все железки, на поворотах слегка подлетая над асфальтом. Владик отчаянно рулил, нервно педалил и резко притормаживал, а я зачем-то вспоминала глупый фильмец-ужастик, произведенный в голливудской киностудии специально для толстых американских подростков, называлось то отчаянное творение: «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Даже представления не имею, почему я вспоминала именно этот фильм, поглядывая на перекошенное лицо Владика с такими вот сильно вытаращенными глазами. Похоже, дошла до его черепной коробки вся романтика нашего пикничка, дошла наконец-то!..
Хоть и резвыми скачками, но домой мы добрались только к трем утрам. Лаврик сильно удивился, увидав всю честную компанию в столь неурочный час и в таких разрушенных нервах. Пёслер расстроился на этот счет и попытался всех обнять расцеловать в утешение. Мы сердечно поблагодарили его за заботу и участие, вытерли с себя слюни, поправили одежду, единодушно решили, что царапины до свадьбы заживут и прошли на кухню пить кофе. Нам всем очень сильно кофею хотелось. Прямо какое-то аномальное явление, правда, доктор?.. Я, дорогой доктор, очень большой специалист по аномальным явлениям! Тьфу на меня…
В общем, сидели мы, молча пили кофе, собираясь с абсолютно развалившимися мыслями, как вдруг в шестом часу утра зазвонил телефон.
– Похоже, всё, за нами пришли, – мрачно произнес Влад и вылил себе в кофе распоследние остатки коньяка.
– Звонят нам пока еще по телефону, а не в дверь, – заметила я, и поспешила к аппарату, хотя меня тоже не мог не удивить звонок в такое время.
И кто бы это мог звонить, как вы думаете, дорого�