сотрапезников делились новостями из Рима.
– Оратора Марка Антония едва не притянули в суд за инцест, – говорил один из них. – Люди давно уж приметили: дочь его заневестилась, только наш краснобай не торопится выдавать ее замуж…
– Сплетни, клянусь Юпитером! – с сомнением отвечал другой.
– Весь Рим об этом говорит, но только один свидетель мог бы выложить всю правду…
– И кто же этот свидетель?
– Доверенный раб Антония, которого восемь раз подвергали пытке. Сам Антоний пошел на это, пригласив в свой дом множество свидетелей из уважаемых в Риме людей.
– И что же?
– Молчал раб, не хотел давать показания против своего господина…
– А каково теперь жене Антония! Ведь стыдно людям на глаза показаться…
– Так ей и надо! Сама-то она никогда не корчила из себя никому недоступную Пенелопу.
– Только не упоминай Пенелопу, когда говоришь об этой толстой жабе! Пенелопа и после смерти Одиссея была отменной бабенкой, если Телегон, сын Одиссея и Кирки, женился на ней и потом имел от нее детей…
Со стороны дальних столов до Ювентины доносились резкие голоса. Там, не стесняясь в выражениях, ругали постановление сената о союзниках.
– Рабы – это наша собственность. Кто возместит нам их стоимость? – кричал высокий сухопарый старик, неряшливо завернутый в тогу.
– В Риме, кажется, все с ума сошли от страха перед варварами! – вопил другой римлянин с лицом, искаженным яростью. – Из-за этого постановления, неслыханного по своей наглости, рабы толпами убегают из имений… А кто будет пахать и сеять, разбрасывать удобрения? Кто станет убирать урожай?
Остальные собеседники разразились негодующими возгласами:
– Пусть Марий сам закупает себе рабов на деньги из своей нумидийской добычи!
– Его прихвостень Нерва убеждает всех, что боится гнева сената, хотя он должен больше бояться нас, которые его будут судить в Риме по окончании срока его полномочий.
– Верно! Уже в этом году суды отнимут у сената и передадут их нам, всадникам. Нужно напомнить об этом Нерве, если он не образумится.
– Возмутительно! Сенаторы хотят за наш счет пополнить вспомогательные войска! Во время войны с Ганнибалом за рабов-добровольцев хотя бы обещали владельцам возместить их стоимость!
– Вспомогательные войска из рабов! Клянусь двенадцатью богами Согласия! Неужели мы, свободные, пали так низко, что стали доверять свою безопасность презренным рабам! – громким голосом сказал один из посетителей, сидевший за одним из столов спиной к Ювентине, которая с удивлением узнала голос говорившего – она узнала бы его из тысячи других.
Это, несомненно, был голос публикана Клодия, с грубой наглостью преследовавшего ее в Риме четыре месяца назад.
– Надо положить конец этому беззаконию, иначе скоро все мы останемся без рабов, – продолжал Клодий. –