Невельскому своей заинтересованности, начальник порта сначала прибыл на «Иртыш». Старик делал вид, что очень беспокоится за это судно, снаряженное им с такой заботой. Сейчас он был очень рад, что оно возвратилось благополучно.
– А вот говорят, что «Иртыш» нехорош! – ворчал он, поднявшись на палубу к Поплонскому. – Преосвященный Иннокентий все зовет его корабль «плохоход». И англичанин Хилль смеялся, говорил, что такой флагман у нас. А как шел?
Поплонский стал рассказывать, где и какие были ветры, как шли, как и где дрейфовали, где какие встречали суда. Словом, начался тот оживленный разговор, от которого повеет смертной скукой на всякого сухопутного человека, так как почти невозможно понять, что тут интересного, но от которого Вонлярлярский пришел в восторг.
– Брамсель! Ах, окаянный! – воскликнул Вонлярлярский. – Ну и что же?
– Сорвало…
– Эх! – молвил начальник порта.
– Напрочь!
Как ни занимал Вонлярлярского «Байкал», но он хотел сначала все расспросить про губернатора, чтобы предвидеть возможные служебные неприятности на тот случай, если губернатор недоволен.
Шел разговор о снастях и о парусах, и можно было подумать, что оба моряка ничего знать не хотят о людях, что у них нет друзей и знакомых. Но потому-то этот разговор так и занимал моряков, что, говоря о превратностях путешествия, они подразумевали разговор о людях, и Вонлярлярский ясно представлял, какое впечатление произвело тут все на губернатора и его спутников.
Закончив этот разговор, старый начальник порта перешел к главному.
– Ну, а что «Байкал»?
– «Байкал» был в Амуре, – меняясь в лице, ответил Поплонский с самым серьезным видом.
У Вонлярлярского отлегло от сердца.
– Был?
– Да!
– И в реке?
– Так точно.
– Перешел через бар? – восхищенно спросил Вонлярлярский.
– Там нет никакого бара!
– А что же Завойко? – вдруг воскликнул старый капитан. – Вот теперь все увидят, каков он! А ходкое судно?
– «Байкал»? Ходок! Невельской сам строил его на основе каких-то собственных понятий о кораблестроении… Говорит, брал чертежи у Михаила Петровича Лазарева. Да вот и он сам.
Подошла шлюпка. Невельской, которому не терпелось, быстро поднялся к разговаривающим. Он представился и рапортовал начальнику порта.
– Ну, что на Амуре? – тряся его за руку, спросил старый капитан.
– Устье доступно кораблям всех рангов, стопушечные корабли могут входить.
– А что Завойко? – вдруг со злорадством спросил Вонлярлярский. – Как ему это понравилось? Ведь он нам твердил все эти годы другое.
Невельской умолк. Ему неприятен был этот разговор.
Но вскоре, позабывая все, он в радостном волнении от картин, которые возникали в его памяти, начал заикаться и, желая сдержаться, ухватил Вонлярлярского за пуговицу на мундире и стал с жаром