улыбнулась и кивнула в сторону воды.
– Да нет. Я просто, знаешь, сосредоточена на бассейне.
Би лишь покачала головой:
– Нет, у тебя на лице твое фирменное выражение «Харпер Прайс думает». – Тут она наклонилась поближе, шаткий стульчик слегка застонал. – Что-то с Дэвидом?
Наши силы и все эти «священные узы» означали, что я предположительно должна чувствовать, когда Дэвид в опасности. Но за прошедшие недели ничего такого не было, даже малейшего намека, что с ним что-то не в порядке. Я даже не ощущала, что он так далеко. Обычно, когда мы разлучались, я испытывала боль наподобие фантомной в потерянной руке или ноге, а тут ничего подобного не было.
Но, с другой стороны, где-то в душе я волновалась, что отсутствие каких-либо ощущений может означать, что он…
Нет, об этом я не хотела думать.
Поэтому я повернулась к Би, пожимая плечами.
– Ничего.
Она нахмурилась, и я снова поглубже загнала желание напомнить ей: если бы они с Райаном не помогли Дэвиду уехать из города, я бы точно знала, что с ним происходит.
Остаток дня протащился, как обычно, медленно и без всяких примечательных событий (если не считать какого-то малыша, который съел хот-дог и три порции льда с фруктовым сиропом, из-за чего мне пришлось вызвать уборщиков, чтобы они смыли разноцветную блевотину, фу). Бассейн не имел четкого расписания работы, открывался обычно около девяти, а закрывался «с заходом солнца». То есть в настоящее время иногда и после восьми.
В этот вечер большинство людей разошлись раньше, желая, вероятно, успеть домой к ужину, и в кои-то веки мне не пришлось вылавливать оставшихся по раздевалкам. Мы с Би накинули поверх купальников белые махровые накидки, вытащили из своих кресел зонты и убрали их в кладовую рядом со «Снэк шэком».
– Еще один успешный день, спасли уйму жизней, – проворчала Би, пока мы, повесив на плечо сумки, шли на парковку.
Мы по очереди возили друг друга на работу и домой, и сегодня роль шофера играла Би, поэтому наш путь лежал к ее белой «акуре», предусмотрительно поставленной под уличным фонарем. В небе над головой чередовались ярко-розовые и оранжевые полосы, изредка запятнанные темно-фиолетовыми облачками. Великолепный летний вечер, но я по-прежнему еле волочила ноги по горячему асфальту.
– И еще один день завтра, – сказала я, поправляя сумку на плече. – А потом еще один, а потом – какая удача для нас! – еще один. Соревнование по поеданию пирогов, призом в котором служит новый пирог.
Би остановилась перед дверцей водителя, держа в руке ключи. Ее светлые волосы завивались от воды и влажного воздуха, и загорела она сильнее, чем я.
– М-да, это… угнетает.
Со вздохом я потянула кончик своей косички, перекинутой на грудь.
– Прости. Я знаю, что в последнее время тревожусь как никогда. Мне действительно стоит начать носить черное и слушать трагические песни. Или основать поэтический клуб.
Би улыбнулась, но в ее карих глазах по-прежнему читалась озабоченность.
– Тебе