что для собак выпускают домашнюю обувь, – протянул Борис.
– Существует магазин «Тихий дом», – заявила пожилая дама, – там приобретете нужное. Не желаю слышать топот! Я работаю! У вас есть два часа. Если по истечении сего времени мешающий мне дискомфорт не исчезнет, вызову Григория Алексеевича.
Высказавшись, Эмма Эмильевна развернулась и ушла, забыв попрощаться.
– Кто такой Григорий Алексеевич? – спросил я. – Боря, вы в курсе?
– Понятия не имею, – пожал плечами секретарь.
– Хм, есть, оказывается, на свете какой-то великий и ужасный Григорий Алексеевич… – засмеялся я.
– Некоторые люди с возрастом делаются чудными, – вздохнул мой помощник. – Ну как ей может досадить беготня Демьянки? В доме прекрасная звукоизоляция. И сейчас без пяти час, то есть ясный день, а не поздний вечер или ночь. Полагаю, что нам не нужно подчиняться приказу престарелой леди. Чего ради ехать в магазин «Тихий дом»? В это время мы имеем полное право даже работать перфоратором.
– Без пяти час? – опомнился я. – Мне пора, скоро клиентка появится.
– Идите, Иван Павлович, а я уберу осколки вазы, которую, похоже, кокнула Демьянка, – пригорюнился Борис.
– Почему вы думаете, что собака разбила какую-то вещь? – удивился я.
– Перед тем, как она ворвалась в холл, из коридора донеслись грохот и звон, – напомнил Борис. – Полагаю, это погибла напольная ваза, которая стояла у входа в ваш кабинет.
Я обрадовался:
– Серо-голубая пузатая бадья, на которой изображены не пойми кто с треугольными головами?
Борис пошел в коридор и сообщил оттуда, слегка повысив голос:
– Увы, да.
– Отлично! – заликовал я. – Сей предмет был приобретен Николеттой на благотворительном приеме, который ее заклятая подруга Кока устраивала для спасения австралийских зебр.
Борис вернулся в холл и удивленно спросил:
– А в Австралии живут зебры?
– Нет, конечно, – развеселился я. – Но это не смутило Коку. Она арендовала ресторан, созвала журналистов, разных знаменитостей, а также художников и скульпторов. Мало кому известные деятели искусств пожертвовали свои произведения, селебрити их купили, деньги передали в фонд спасения зебр Австралии, о мероприятии написали газеты-журналы. Звезды пришли на вечеринку, чтобы засветиться в прессе, живописцы-скульпторы преследовали ту же цель, Кока жаждала славы благотворительницы, это сейчас модно. Все гости остались довольны, а что чувствуют зебры, никто не знает. Николетта приобрела на редкость уродливую вазу. Поставить ее у себя в особняке маменька не пожелала, но и выбросить «красоту» рука у нее не поднялась. И что она сделала?
– Подарила ее сыну, – усмехнулся Борис.
– В яблочко! – кивнул я. – На беду, день моего рождения пришелся на следующий день после мероприятия, и моя добрая матушка торжественно вручила мне вазу со словами: «Ваня! Это уникум, работа великого Родена, специально для тебя ему заказывала».
– Разве француз ваял вазы? – удивился Борис. – Я всегда считал его скульптором. И Франсуа