теперь все это смахнет Горький с своими поучениями; ведь он скорее публицист, его пьесы не останутся в литературе. А он уже готовит 2-ю пьесу[448], чтоб дать ее еще в этом сезоне. Это ужасно, это мучительно. Ты это понимаешь? И Горький с своими пьесами не даст показать театру новые приемы. В 4-м акте холера, народ гонится за доктором, бьют народ по головам досками, опять грубость, крики, истерики. Не то, не то всё это. Не надо было этой паре возвращаться к нам. С Саниным М.Ф. мирилась у Качаловых и говорила ему, что она никогда не допустила бы его ухода, но что она была в это время чем-то сильно расстроена и не могла вмешаться. Вранье все. Я с ней постараюсь быть еще дальше, чем была, хоть она и он зазывали меня в «Эрмитаж» слушать Вяльцеву[449], но я хотя и пошла, но одна, сидела с Званцевым[450], подошел Вишневский, Маклаков.
Ко мне все ходят девицы, носят цветы, Красный стан[451] прислал великолепнейших роз, стоящих в 7-ми вазах, аромат удивительный.
Вчера была у Эберле. Она совсем одна в квартире, ждет прислугу. От всех слышу, что играла она очень скверно в Липецке. Видела Дроздову на улице, болтала с ней. В день манифеста[452] я была в Дергайкове, и когда пришла телеграмма от Чупрова[453], то мы все орали урра и всех заставляли кричать, а вечером пили шампанское.
Зинаида Морозова приезжала и всех нас повезла к себе обедать. Был еще Вормс[454], Марусин[455] обожатель. У нее мы уютно сидели, т. е. возлежали на великолепнейших диванах, пили кофе и ликер.
Ну, расписалась, пора кончать. Когда же я увижу тебя? Тебе не хочется меня видеть? Я поправилась на вид, говорят, очень хороша стала, т. е. посвежела, окрепла. Целую тебя крепко. Твоя Оля.
Мамашу целую, кланяюсь Жоржу.
Год по содержанию.
33. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
28-ое авг. [1905 г. Москва – Ялта]
Отчего ты мне не пишешь, милая Маша? Опять не понимаю. Я не пишу, потому что живу в разгроме и все дни сижу в театре и еще дома работаю. В квартире ужасно. Дом белят, настроили мостки, темно, как в подвале. Одну мебель перебивают, другая неизвестно когда будет готова, только в спальной сносно. Вероятно, будет хорошо, но пока ужасно.
Хорошо, что Мариша такая маленькая, как раз по квартире.
Щенок у меня – Джойка, очаровательный. Недавно отрезали хвостик, но она прыгает и веселится. Маша твоя готовит мне. Мариша умеет шить, вообще пока приятная, внимательная, умелая. Вчера я мылась в ванне. Провели электричество, звонки. Егоров согласился взять делать мне мебель, но задержит, верно, сильно. Он ведь теперь в Студии. Сегодня на репетиции был у нас Серов[456]. Он очень пополнел. Репетируем энергично. Купчиха моя налаживается, кажется. Надо думать о платьях для Аркадиной[457], для Малании. Маша, прости, уже целую неделю как я купила тебе «Драму жизни» и не отослала всё. Какой срам! Скорее бы устроиться, чтоб было уютно. Если бы я была