улыбкой, пьяно блуждающей по губам. Остальные участники приношения подняли головы, уставившись на мертвое сердце. Они смотрели и смотрели, словно ждали чего-то.
Что бы это ни было, оно не случилось.
Улыбка медленно сползла с губ жреца.
Мальчишка, стоящий у алтаря с тесаком в опущенной руке, встревоженно нахмурился, завертел головой. Человек в красном дрогнул, стал подниматься с колен. Люди у стен зашевелились, по залу пронесся тревожный шепоток. Жрец протянул руку, коснулся вырванного из груди женщины сердца, словно не веря своим глазам, и вдруг тихо, отчаянно, изумленно выдохнул:
– Это… это не она!
Первые слова, услышанные мною за долгое-долгое время. Я не знал, что они значат, я даже не понял их смысла, хотя они были сказаны на моем родном языке, а не на режущем слух ритуальном диалекте. Но они выражали удивление, растерянность, беспомощный гнев человека, который, без сомнения, собирался сделать со мной то же, что и с несчастной женщиной, изувеченный труп которой висел на кресте напротив. А потому они обрадовали меня. Вернее, обрадовали бы, если бы мог чувствовать что-то помимо липкого, ленивого ужаса.
Шепот среди теней перешел в бормотание, бормотание – в шум. Они вставали с колен, перекрикивались, демонстрируя злость и растерянность. Жрец пошатнулся, оперся об алтарь, словно у него внезапно подкосились ноги. Подросток подскочил к нему, подхватил под локоть. Жрец оттолкнул его, круто повернулся, встретился взглядом с человеком в красном, неподвижно стоящим между мной и алтарем. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом человек в белом закричал, завопил во весь голос:
– Слышишь, это не она! – и, схватив истекающее кровью сердце, яростно швырнул его в стену. Кусок кровавого мяса тяжко пронесся мимо меня, шлепнулся о камень, свалился на пол. Как гриб, падающий на мое лицо с потолка…
Я закрыл глаза. На сегодня с меня было довольно. Что бы тут ни творилось, очевидно, представление отменяется. Я стоял, опустив потяжелевшие веки и прижавшись затылком к кресту, и слушал обрушившуюся на меня лавину звуков: крики, всхлипы, стук, топот. Постепенно всё это слилось в сплошной монотонный гул, и мне вдруг безумно захотелось спать. Черная смерть, циркулирующая по моим жилам, продолжала вести себя по-хозяйски с телом, знать не зная о том, что жертва ускользнула от нее. По крайней мере пока.
Я почувствовал, что свободен, и устало опустил руки, только теперь ощутив, как затекли плечи. Тонкие бесплотные пальцы снова подхватили меня, понесли, всё так же быстро и бережно, по-прежнему пронзая мое тело стрелочками странного тепла. Какое-то время я наслаждался этим двойственным ощущением, а потом, кажется, уснул.
Возможно, всё это мне просто приснилось.
Надеюсь, что так.
ГЛАВА 4
Влажная тряпка скользит по ледяному полу, размазывая воду и кровь. Согнутая спина, мозолистые руки (на правой не хватает двух пальцев – в память о… о давних временах), тупая боль в груди и горле. Страх. Безотчетный,