мечтая побыстрее избавиться от посетительниц и скинуть наконец жаркую тяжелую шубу… Соломония поняла это первой, поклонилась, дернула Евдокию за рукав:
– Пошли, тетя. У князя, верно, дел важных в достатке.
– За мной, за мной ступайте, – подсуетилась стоявшая у дверей женщина в простом белом сарафане и сине-красном платке. – Вы, верно, твердыни нашей и не знаете вовсе? Ну, тогда и до бани тоже провожу.
Полковая башня стояла примерно посередине восточной крепостной стены, аккурат напротив воеводских покоев, отделенная от них огромным пятикупольным храмом, каменным, с выбеленными стенами, золотыми шатрами и высокими узкими окнами, забранными слюдой. Бревенчатая башня на фоне богатой церкви выглядела скромно: высотой ниже чуть не вдвое, а шириной – так и вчетверо. Между тем пять ярусов рубленого укрепления могли вместить сотни две воинов, если не более. Судя по тому, что внутри под стенами лежали грудами тюфяки из травы, она для того и предназначалась, ополчение в случае войны принимать.
– Вот, укладывайтесь, где душе угодно, – щедро предложила их провожатая. – Ваши землячки на третьем жилье поселились. Можете к ним подняться, а можете другое выбрать.
– Лучше здесь, боярышня! – взмолилась Заряна, что вместе с холопом несла сундук да еще и узел через плечо.
– А хотите, потом куда лучше переберетесь, – предложила женщина. – Вы пока рухлядь с мальчиком оставьте, я вас до бани провожу. Может статься, разбирать и не понадобится.
Евдокия и Соломея переглянулись, и тетка сказала:
– Обожди чуток, милая. Я токмо исподнее чистое достану.
Баня стояла, понятно, на берегу Тверцы – и женщинам пришлось еще раз пересечь мощенный дубовыми плашками двор. Зато внутри низкой широкой избы их ждало настоящее блаженство: горячий влажный воздух, полные котлы горячей воды и бочки с холодной да ароматный щелок, белый, черный и зеленый на выбор.
Похоже, тут совсем недавно кто-то мылся: полки были еще влажными, тут и там на стенах и полу прилипли березовые листья, и воздух еще хранил травянисто-можжевеловый аромат ошпаренных веников. Но путниц это не смущало – для того ведь бани и рубят, чтобы не простаивали. Воды кто-то натаскал, шайки-ковшики приготовил – за то работнику низкий поклон и благодарность. Женщины торопливо скинули в предбаннике одежду, плеснули на раскаленные камни воды, с наслаждением вытянулись под самым потолком, пропитываясь жаром и покоем, сбрасывая усталость.
Они успели пару раз натереться здешним щелоком, разведенным каким-то травяным настоем, и ополоснуться, постегать друг друга вениками и снова ополоснуться – когда в дверь постучали, и женский голос громко позвал:
– Какую из вас Соломонией кличут? Выходь сюда!
В предбаннике оказались три пожилые, уже одетые вразнобой тетки: кто в сарафане, кто в безрукавке с юбками; одна в кокошнике – остальные в платках. Они без смущения стали ощупывать девочку пухлыми мягкими пальцами – ровно скотину на рынке.
– Тоща больно девка-то! – заметила одна. –