не уверена, что ей понравится, что она согласится нас терпеть. Посмотрим, как все пойдет дальше.
– Ты думаешь, она такая же злая, как он? – насупившись, спросил Эдвард.
Рэчел, разумеется, без труда поняла, кого именно сын имеет в виду.
– Никто не может быть таким злым, как он, – ответила она и легонько чмокнула его в щеку. – Пойдем-ка за нашими вещичками.
Держась за руки, они пересекли отделявшую их от дома небольшую лужайку.
Помимо гостиной и кухни, в доме было три спальни. В одной из них, довольно тесной комнатушке, где стояли узкая железная кровать и старая черная швейная машинка фирмы «Зингер», Рэчел разместила Эдварда, несмотря на то что ему хотелось спать с ней в одной комнате: слова Боннера о том, что она растит Эдварда слюнтяем, почему-то задели Рэчел за живое. Боннер ничего не знал о болезни мальчика и о том, как плохо влиял на него тот беспорядочный образ жизни, который они вели против собственной воли. Тем не менее Рэчел понимала: Эдвард недостаточно самостоятелен для своего возраста. Она надеялась, что, если у него будет своя, отдельная комната, это придаст ему уверенности в себе.
Другую спальню она заняла сама. Вся ее обстановка состояла из кленовой кровати, дубового комода с выдвижными ящиками, каждый из которых имел резную ручку, овального плетеного коврика, слегка стертого по краям, да еще стеганого одеяла. Эдвард смотрел, как она раскладывает их вещи.
Едва успев устроиться, Рэчел услышала, как открывается входная дверь. Она на секунду прикрыла глаза, собираясь с духом, а затем легонько тронула руку Эдварда.
– Оставайся здесь, милый, пока у меня не появится возможность вас познакомить, – сказала она и вышла из комнаты.
На пороге дома стояла невысокая, довольно суровой наружности женщина. На вид она была немного старше Рэчел. По всей вероятности, ей было чуть больше тридцати… Одета она была весьма скромно: желтовато-коричневая блузка, застегнутая наглухо, до самого горла, простая коричневая юбка. На ее лице не было никаких следов косметики, а прямые, темно-каштановые волосы опускались чуть ниже подбородка.
Подойдя ближе, Рэчел заметила, что у женщины мелкие, но довольно правильные черты лица, стройные ноги и неплохая фигура. Ее можно было назвать довольно миловидной, если б не какая-то строгость во всем облике, которая словно перечеркивала все достоинства ее внешности. Из-за этого она, вероятно, и выглядела старше своих лет.
– Привет, – сказала Рэчел. – Вы, должно быть, мисс Браун.
– Меня зовут Кристи, – сказала женщина тоном, который Рэчел про себя оценила не как враждебный, а скорее сдержанный.
Внезапно она почувствовала, что у нее вспотели ладони. Пытаясь незаметно вытереть их о джинсы, она ненароком угодила указательным пальцем в одну из дыр и, боясь сделать ее еще больше, невольно отдернула руку.
– Мне очень жаль, что так получилось, – сказала она. – Правда, преподобный Боннер все время повторял, что вы не будете возражать, если мы какое-то время поживем здесь, но…
– Ничего,