Андрей Сеченых

Эхолетие


Скачать книгу

торопливой походкой шли по своим делам. Антонов приблизился к памятнику известного земляка, выполненному из белого мрамора, и остановился между ним и не работавшим фонтаном. До встречи осталось чуть больше минуты…

      Кандидат из приемной начальника вернулся к себе в кабинет и сел за стол. Времени было хоть отбавляй. Он присел и отвлеченно посмотрел в окно. Последнюю неделю его терзал один единственный вопрос, прав ли он в том, что согласился а предложение Антонова? С одной стороны, это немного пугало. Наверное, не так просто расстреливать людей, даже если они враги народа. Но с другой стороны, обязательно должны зарплату больше платить, может, и звание дадут хоть какое. И потом, попробуй откажись, турнут обратно в деревню, только пыль стоять будет. А в деревню совсем не хотелось.

      Как не хотелось вообще вспоминать эту убогую, вонючую, унавоженную от ее окраины до печки в родной хате, деревеньку с названием Красивая. Название звучало откровенной насмешкой. Халупа, в которой родился Кандидат, с таким же успехом могла называться Кремлем. Стены ее, когда-то основательно сбитые, теперь покосились и вид имели угрожающий, соседи старались рядом с ними табачок не нюхать, чтобы до срока не повстречаться с праотцами.

      Мать он не помнил вовсе, а отец большей частью отлеживался на печке. Он надорвался лет пять назад на лесосеке и с тех самых пор лишь иногда выходил во двор, делал что-либо по мелочи – и сразу домой. Близких родственников не было, за исключением двоюродного брата отца, дяди Коли, жившего на другом конце деревни, точнее, пьянствующего на другом её конце. Он тоже надорвался, только брагой. Сам её гнал, сам её ел, пил, сам ею блевал, одним словом, как и отец, просто ждал, когда закончатся земные приключения.

      Однако больше всего Кандидат не любил вспоминать начальную уездную школу. Учеба давалась совсем нелегко, потому что смысла в ней не было, – зачем считать коров, если их и так нет, а писать-то что? и на чем? – бумага была на вес золота. Вдобавок ко всему соученики, вначале не трогавшие хлипкого пацаненка с тощей шеей, стали задираться и перестали его брать в мальчишеские игры. Да еще самый противный из них, он же заводила, Васька Игнатьев, стал дразнить его Филином. Однажды Филин решил отомстить и Ваське и всем остальным. Он как-то подкараулил директора школы и рассказал ему всё и про всех. Как Васька подпалил школьный забор. Хоть вовремя потушили, но виновного так и не нашли. Как тот же Васька с Федькой и Пашкой подшутили над деревенским конюхом – тот валялся пьяный на дороге, а пацаны его раздели до исподнего. Список был длинным. На следующий день наказание оказалось тоже долгим. Пацаны, кто с опухшим ухом, кто с синяком под глазом, кто хромая, загнали Филина в угол школьной избы и долго били. А Васька Игнатьев так тащил его за ухо, что сломал его, но самым обидным было то, что в дверях его поставили на четвереньки и наградили увесистым пинком под зад. Последнее, что помнил Филин, – это презрительный взгляд Васьки, который плюнул ему вслед и закрыл дверь в избу.

      Больше он в школу, конечно, не вернулся, начал работать в колхозе и у себя в огороде, но обиду забыть так