основы. Вполне понятно, что серьёзным исследователям поневоле приходилось ограничиваться самыми общими характеристиками.[47] Результативному изучению подверглась лишь политическая (и отчасти социальная) сторона развития феодализма в XV–XVII вв. «вширь» и менее всего – экономическая основа этого явления.
В последнее десятилетие, однако, усилились поиски и введение в научный оборот новых письменных материалов по этой проблеме. Неудивительно, что удачные попытки конкретизации форм феодальной собственности появились прежде всего в работах исследователей-источниковедов (А.Р. Шихсаидов, Т.М. Айтберов[48]), а также исследователей, широко и систематически привлекающих полевой материал (Б.Г. Алиев[49]). Ныне, как нам кажется, создалась возможность «сведения воедино» различных видов исторического материала по данному вопросу, несмотря на его разнородность и скудость.
Для возможно более полной и верной его интерпретации необходимо: 1) рассматривать его на фоне того «наследия», которое оставил предшествующий период, 2) постараться выявить в материале XV–XVII вв. черты процесса развития феодальной собственности.
Наши сведения о феодальной собственности конца XIV в. в горном Дагестане (т. е. в годы нашествия Тимура) весьма ограничены. Можно упомянуть о значительном уделе Мухаммад-бека (в пределах рр. Самур, Ахты-чай и Уллу-чай, простиравшемся до Хиналуга), входившем в обширное владение его отца Ахмад-Багадура (Ильча-Ахмада)[50], племянника и вассала ширваншаха. Оно представляло собой наследственный лен и в конце XIV в. возглавлялось, вероятно, внуком Ахмад-Багадура – Ильча-Ахмедом II.[51] О собственности феодалов в Кайтаге есть косвенные указания: эта территория уже в X в. находилась в руках газийских предводителей (вероятно, ближневосточного происхождения).[52] Исходя из шариатских норм, можно предположить, что последние стали её верховными собственниками – к концу XIII в. существует лишь один правящий дом (именуемый позже уцмийским). Значительная часть этих земель должна была попасть в ленное владение их вассалов, что косвенно подтверждается упоминанием о кайтагских князьях (амирах), поддерживающих в XIV в. того или иного кандидата на трон.[53] Оказавшиеся на этих территориях крестьяне-общинники, вероятно, должны были превратиться в наследственных держателей своей собственной земли, причем это становилось основанием для взимания с них натуральной ренты.
Упоминаемые в связи с нашествием Тимура владетели Губден (в одноимённом селении, а также, видимо, и в Кадаре)[54], Пулад (в Капчугае)[55] были, вероятнее всего, карачи-беками. Эта группа феодалов происходила из служилого сословия Золотой Орды[56] («караджу»), но к концу XIV в. их собственность, видимо, могла уже превратиться в безусловную (во всяком случае это должно было произойти после разгрома Тимуром их сюзерена – Золотой Орды). Основные их земли были