стало жалко и Димона, и телевизор. Поэтому мы все вместе в первое же воскресенье отправились с этим телевизором в областной центр. Вообще-то билеты из Экибастуза в Павлодар были жутким дефицитом, но в то ранее воскресное утро нам повезло – на автовокзале случайно оказался дополнительный автобус, снятый с какого-то обычного городского маршрута. И хотя нам досталось самое горячее заднее сиденье, при не меньшей жаре на улице – что же делать – поехали…
В Павлодаре я был последний раз с мамкой аж десять лет назад, но ещё что-то в этом городе помнил. Хотя, конечно, он сильно изменился. Первое же телеателье мы нашли прямо рядом с вокзалом. Но таких маленьких запасных кинескопчиков не оказалось ни за какие деньги. Мы обошли ещё три подобных заведения – с тем же результатом. Рынок, барахолка – короче, всё оказалось бесполезно…
Жара стояла под сорок, поэтому наши блукания по Павлодару подошли к своему логическому завершению на городском пляже. У самого берега, прямо посреди речки, болтался небольшой катерок, который возил всех желающих на другой берег. Кабина у кораблика была ближе к хвосту, или, как там у них называется, у мореманов, к корме. Всю переднюю часть занимал огромный «кузов», стальной снаружи и деревянный внутри. В этот кузов вмещалось с полсотни человек. Один из двух речников подавал с носа катерка трап и продавал на входе билетики – по три копейки, как в трамвае! – а второй стоял в кабине и крутил баранку. Народ разместился в кузове, командир сказал что-то в микрофон диспетчеру, дал свисток и мы поплыли. Не прошло и пяти минут, как мы выходили на другом берегу.
Пройдя по берегу мимо загорающей толпы, мы нашли местечко побезлюдней и расположились отдыхать. Напротив нас, на другом берегу стояли жилые многоэтажки, а по мутной жёлтой воде речки плавали туда-сюда буксирные теплоходы. Отбросив в сторону сумку с телевизором, на диком бреге Иртыша сидел, объятый думой, крайне угрюмый Колесников, сэр Кичигин нежился на песочке, а я большей частью торчал в прохладной воде.
Нам это надоело часам к шести вечера. Вернувшись на знакомом катерочке обратно на «жилой» берег, пошли снова гулять по городу и где-то за «ЦУМом» набрели на кафе, где за бешеные по тем временам деньги, что-то по трояку с лишним, наелись мясо-овощного рагу в горшочках.
Скитания наши в тот день кончились на железнодорожном вокзале, где мы взяли общие билеты в какой-то проходящий сибирский поезд. Эти поезда всегда отличались редкостной древностью вцепленных в них вагонов – не составил исключения и наш. Вагон был плацкартный, но полки у него были деревянно-ребристые, как в электричке. Густо-зелёные линкрустовые стены, ни одного люминесцентного светильника, а форточки окон открывались внутрь, перегибаясь. Я специально заглянул в пространстве между вагонами на табличку: «СССР… Совнархоз… 1957 год!» А чуть ниже трафаретик: «Кап. ремонт ЛВЧД Минск» два месяца назад… На пахнувшей свежим мебельным лаком