Белый шайен. Длинный Нож из форта Кинли. Их мечтой была Канада. Золото гор Уичита. Токеча
земли. Это было то, что надо. Я притащился к валунам и просунул между ними сломанную ногу. Ухватившись за ствол стоявшей рядом осины, я резко дернулся назад и на несколько мгновений потерял сознание от сильнейшей боли. Переведя дух, я проверил работу. Нужна была еще одна попытка. Обливаясь потом, я снова повторил рывок. Даже теряя сознание, я почувствовал, что кость встала на место.
Приходя в себя, я лежал на земле и слушал, как ссорятся хищники.
Следующей задачей было наложение шин. Мне требовался нож. и я пополз к гризли или. вернее, к тому, что осталось от него, прихватив «спенсер». Но трусливые койоты тут же ретировались, а падальщики взмыли в воздух.
Вытащив нож, я оглядел медвежьи останки. Хищники потрудились на славу: его внутренности были съедены, бока истерзаны, глаза выклеваны.
Мой взгляд упал на длинные коричневые когти, причинившие мне столько страданий.
– Будет память об этой великой схватке, – пробормотал я, отрезая когти. – Получится неплохое ожерелье.
Положив когти в парфлеши, я подполз к осине, срезал с нее кучу твердых прямых веток, обложил ими ногу и перевязал полосками из куска медвежьей шкуры, который был вырезан заранее.
Шины были готовы.
– Еще бы костыли!.. Ну, хотя бы их подобие.
Я внимательно осмотрел осину и увидел на ней две толстые ветви, изогнутые у основания.
– Есть! – воскликнул я радостно.
Но для того, чтобы добраться до них, мне нужно было подниматься. Держась правой рукой за ствол, я кое-как встал на здоровую ногу. Справившись с головокружением, я не сразу, но все же срубил ветви томагавком.
Опустившись и передохнув, я удалил с веток отростки, зачистил более тонкие концы. Толстые же, изогнутые как револьверная рукоятка, сами просились в подмышки. Затем я попробовал встать на костыли. Они были нужной длины и достаточно крепки. Я помолился и сделал первый робкий шаг, вслух поздравив себя. Только израненные плечо и спина от напряжения зажглись болью. И тогда, сунув нож в ножны, заткнув за пояс томагавк и повесив на шею сумку с карабином, я отправился в самое долгое в жизни путешествие.
Оно было жутким. Каждый шаг вымучивался мной. Все тело горело огнем. По временам я ложился на правый бок и полз, чтобы дать отдых уставшей опорной ноге. Уставала правая рука – я просто останавливался и забывался сном.
Но мне необходимо было двигаться. Набрав сил, я продолжал мучительный путь. Иногда мне казалось, что это не я ползу в дикой глуши – изувеченный, одинокий. Казалось, что это дурной сон, который вот-вот кончится.
Часто, отдыхая в какой-нибудь рощице, я думал о Лауре. Господи, могла ли она представить, какие на мою долю выпали испытания? Может, и нет. Но я знал наверняка, что мысленно она со мной, что молится за мое спасение, ждет меня. Это давало мне силы. Я был еще жив, хоть в зловещем положении, но жив. Я вышел победителем в гонке и в схватке с гризли не за тем, чтобы мои кости белели на солнце предгорий.
Мои передышки становились все продолжительней, раны заживали, но очень медленно. Когда выпадали