Ее неприятно было пить даже кипяченной, но приходилось: другой родник находился от их шатра на расстоянии ночного перехода. Зато тряпки в этой воде легко отстирывались от любой грязи. А еще на нем удобно было играть в «шесть камней», как сейчас, гораздо удобнее, чем на песке.
Лот выкатывает из горсти на большой камень шесть небольших, размером с финик камушков – три черных и три белых. Затем выбирает один, высоко подбрасывает и, пока тот кружится в воздухе, ловко подбирает остальные – в особом порядке, с особыми приемчиками, быстро приговаривая при этом:
– Раз коза, раз баран,
два коза, два баран,
три коза, три баран!..
Стадо в сборе – в путь пора!
Черные камешки – это «бараны», а белые – «козы». Собирать их можно только одной рукой, а после надо ловко поймать последний – в переполненную камнями ладонь. Это не так легко. Необходимо не только успеть собрать все камни и прочитать скороговорку, но и не перепутать «коз» с «баранами». Если в чем-то ошибся, ход переходит к товарищу. Но у Лота товарища для игры нет. Не с девчонкой же ему играть. И он снова трясет камни в сомкнутых шаром ладонях и выкатывает на большой желтый камень.
Этой игре его научил отец. Тогда Лоту было лет пять, и жили они все вместе в большом голубом шатре на Севере. В том краю тоже была пустыня, но совсем другая: больше разноцветных камней, больше зелени и много прохладной воды в глубоких колодцах с каменными стенами. Была даже мелкая река с красным илистым дном неподалеку от их становища, по берегам которой росла высокая трава, трепетали от легкого ветерка деревья с поющими под утро в густых кронах птицами, источали благоухание в благодатной тени яркие цветы, стремительно носились во влажном воздухе стрекозы и величаво порхали усатые бабочки. Тогда у отца было большое стадо и несколько пастухов…
Лоту уже исполнилось одиннадцать лет. И был он единственным мужчиной в семье, ее кормильцем и защитником. Кормить семью было делом нелегким. Очень редко Лоту удавалось найти и поймать черепаху, подбить палкой пару мышей, ящерицу или змею. О козьем мясе они не смели даже мечтать – в их жалком стаде оставалось лишь четыре козы и старый, ни на что не годный козел с вытекшим глазом и зачервивевшими рогами. Даже чтобы накопать толстых корений для костра приходилось полдня рыскать по округе. Давно пора было разобрать шатер и уходить с этой оскудевшей земли. И он бы так и поступил, если бы не заболела сестра.
Сейчас мать и Рухама сидели в тени полога у шатра и смотрели на Лота: мать – в каком-то непонятном ожидании, а сестра – с завистью. А Нехама уже вторые сутки лежала в бреду на истрепанной тростниковой подстилке в шатре. Козы куда-то разбрелись в поисках скудной пищи, а их одряхлевший вожак валялся на боку, совсем неподалеку, на невысоком песчаном холмике, и тяжело дышал, судорожно вздрагивая седобородой мордой. Внезапно козел перевернулся на подогнутые