крышей.
Глава девятая
Несмотря на то, что мы прикатили в «Незабудку» в шесть часов утра, господин Ворчайлс уже сидел в своем кабинете и усердно трудился: перелистывал классные журналы и выискивал к чему бы там придраться. Увидев нас, возникших на пороге словно привидения, он с трудом оторвал рыжеволосую и круглую, как биллиардный шар, голову от очередного журнала и, близоруко прищурившись, вгляделся в странных пришельцев.
– Почему без стука? – спросил он наконец, нарушив мертвую тишину.
– Мы постучали, – ответил Пип.
И он не соврал: я действительно трижды ударил кулаком в дубовую дверь. Правда, очень робко и очень тихо.
– Значит, я оглох. Только этого мне и не хватало! – Рыжеволосый пуппетролль выскочил из-за стола и забегал по кабинету, заламывая руки, словно плохой актер в плохом театре. – Теперь мне придется лечиться, проходить всякие процедуры, возможно, меня даже уложат в больницу!.. А на кого я оставлю пансион, заботу о воспитании подрастающего поколения? Кто будет отныне прочищать вам мозги?!
– Да уж найдутся желающие… – пробурчал я чуть слышно.
Однако мои слова были чутко уловлены «оглохшим» Ворчайлсом.
– Боже мой! – воскликнул он, еще сильнее заламывая кисти рук и закидывая голову куда-то назад, на спину, словно петух, собирающийся вот-вот закукарекать. – Какое непонимание проблем воспитания! Учить берутся все, да только не всем это умение отпущено!
– Золотые слова… – прошептал Пип. И по его глазам я понял, что мой друг готов уже сейчас удрать из пансиона «Незабудка».
Внезапно Ворчайлс оборвал свой трагический монолог и, расцепив побелевшие пальцы, обалдело уставился на нас обоих.
– Черт возьми, – сказал он, – кажется, я слышу ваши дурацкие перешептывания… А если я их слышу, значит, я не оглох… Значит, с ушами у меня все в порядке! – заорал он, не скрывая своей несказанной радости.
– Поздравляем, – поклонился Пип, уже прошедший дома начальный курс хороших манер, – мы очень рады за вас…
– Спасибо, спасибо, ребятки! – господин Ворчайлс усадил меня и Пипа на мягкие стулья и сам присел на один из них. – Ну, рассказывайте: кто вы и откуда?
Пип назвал свое имя и протянул хозяину «Незабудки» сопроводительное письмо, которое написали его родители, и конвертик с деньгами. Мне же пришлось расплачиваться за жадность дядюшки дополнительным унизительным расспросом.
– Значит, у вас, юноша, нет ни рекомендательного письма, ни денег, чтобы заплатить за обучение? – произнес господин Ворчайлс после того, как я сообщил ему об этом печальном факте. – Боюсь, что я не смогу включить вас в список наших воспитанников…
– Что ж, тогда я вернусь к дяде в Гнэльфбург, – вздохнул я, стараясь придать своему вздоху оттенки грусти и сожаления. Но у меня это очень плохо получилось, и Ворчайлс уловил вместо них нотки радости и облегчения. Наверное, это его здорово задело, потому что он тут же стал вдруг очень серьезным и, положив мне на колено свою, покрытую веснушками