он не начнет, и если гетман Самойлович не пришлет в Сечь ратных людей, то запорожцы в Крым не пойдут, а будут только свой Кош остерегать[17]. Кроме всего этого запорожцы указывали им и на недостаток челнов как на причину, по которой они не решились начинать войну против басурман[18].
Получив от Косагова такую весть, цари сентября 19-го дня послали кошевому Иванику и всему поспольству, бывшему при нем, новый приказ, чтобы казаки, пользуясь наставшим благоприятным временем, шли походом на турецкие города.
«Нам, великим государям, нашему царскому величеству, учинилось известно, что многие крымские орды с султанами из Крыма пошли на войну в Венгерскую землю против римского цезаря и против королевского величества польского, а в Крыму остался хан с небольшими людьми. По тем ведомостям в такое нынешнее время вам, кошевому атаману, над неприятелями воинской промысл чинить, и вам бы, кошевому атаману и всему поспольству, о том ведать должно и, по совету с генералом и воеводой, собравшись всем низовым запорожским войском, чинить над турскими и крымскими местами и на перелазах, где обыкли крымские войска переправляться через Днепр, воинский промысл. Да что по тому в воинском промысле по нашему царского величества указу учините, к нам, великим государям, писать»[19].
Тем временем, сентября 2-го дня, вернулся из Кизыкерменя в Сечь запорожский казак Клим Шило с товарищем Дмитрием Богдановым и привез с собою ханский лист, который был доставлен из Бахчисарая в Кызыкермень каким-то мурзой и зашит в красную тафту. Вместе с листом Шило принес воеводе весть, что хан вышел из Крыма и стал на реке Каланчаке, на Очаковском и Кызыкерменском шляхах, в двух милях за Перекопом и в двенадцати милях от Сечи и Каменного Затона. Косагов дал Шилу трех новых товарищей и велел ему ханскии лист отвезти немедленно в Москву.
Из доставленного ханского листа в Москве узнали, что крымский хан уже получил подлинное известие о происшедшем между Польшей и Россией мире и о состоявшемся между польским королем и московскими царями союзе для борьбы против Турции и Крыма. Называя себя великим государем, светлейшим, славнейшим, величайшим и любезнейшим, обладателем престола великой Орды и великого крымского юрта, кипчацкой степи бессчетных татар, бессмертных ногайцев тацких и тевкецких, живущих меж гор черкесов, Селим-Гирей упрекал московских царей за союз их с врагами Турции и Крыма – за задержание в Москве крымского гонца мурзы Селешова, за умышленный пропуск времени для размена, по установившемуся давнему обычаю, с обеих сторон пленных и за намерение идти войной под Крымский полуостров и под турецкий город Азов: «Богу известно, что нарушенье (мира) не с нашей стороны; желаем от Бога, кто сей мир нарушил, и то взыщи Бог над ним; мы крепко радели, чтоб в обоих государствах не было задору и войны, а вы с нашим недругом с польским королем, договор, вечный мир и союз учинили на том, что другу их другом, а недругом их недругам быть»[20].
Русские цари,