я не разглашаю конфиденциальную информацию. А что, если…
Лорен отвернулась, уклоняясь от ответа. Лучше ей помолчать.
Зафир с довольным видом подписал последний документ и положил его в стопку бумаг. Это был один из его проектов – модернизация женских клиник на окраинах города, предназначенных для кланов, которые до сих пор жили в пустыне и постоянно сталкивались с необходимостью отвозить своих женщин в город за медицинской помощью.
Он встал из-за огромного дубового стола, подошел к бару, налил себе стакан виски и сразу же выпил. Алкоголь оставил за собой горячий след на пути из горла в желудок, но не унимал досады. Лорен находилась во дворце, в шаговой доступности, и это не давало ему покоя.
Смерть Тарика положила конец их роману с Лорен, но Зафир не забыл то бесконечное наслаждение, которое испытывал в ее объятиях.
Шейху запрещалось иметь любовницу, которая бы не прошла строгую проверку Верховного совета, а Лорен к тому же была иностранкой. Зафиру нужен был образ, не напоминавший о скандальной жизни Тарика. Но все-таки…
В кабинет зашел Ариф с камерой в руке:
– Мы его нашли.
– И? – Его сердце лихорадочно забилось.
– Он отдал пленку, сказав, что не собирается подрывать твой авторитет. При условии, что ты встретишься с ним один на один.
Журналисту, похоже, было все равно, в безопасности ли Лорен. Зафир даже возмутился, ведь она не хотела его предавать ни под каким видом.
– Он о ней спрашивал?
– Да. Я разрешил им созвониться. Он был рад, что с ней все в порядке, но так и не понял, почему она в королевском дворце, – сказал Ариф с ноткой неудовольствия в голосе.
Зафир рывком вскочил с кресла:
– Говори, Ариф!
– Немедленно отправь ее домой.
Ни один человек не осмелился бы высказать шейху такое. Но старый наставник Зафира был предан Бейраату всей душой.
– Почему?
– Эта женщина, – ответил он, намеренно не называя ее по имени, – одна большая проблема. Она здесь всего два дня, а ты уже… выбит из колеи.
Зафир покачал головой:
– Я ушел от нее посреди ночи, оборвав все концы. Скрывал, кто я такой.
И сейчас, и в необозримом будущем Зафира должен волновать только Бейраат. Как бы то ни было, эта мысль заставляла его страдать. Неужели у него не было права даже на самые невинные удовольствия?
– Наверное, она немного злится.
Ариф не отрывал от Зафира пристального взгляда:
– Не позволяй никому сбить тебя с твоего пути.
Но это уже произошло. Зафира пронизывало чувство досады и гнев, смешанные со львиной долей неудовлетворенного либидо.
Всю свою жизнь он посвятил отцу (причем о родственной связи с ним он тогда еще не подозревал) и Бейраату. И вот теперь, в качестве награды, ему отказывают в одном простом пункте – обладать женщиной, которая его чрезвычайно привлекает.
Ни за что!
– Я должен вести монашескую жизнь? – Этот вопрос Зафир неоднократно задавал сам себе.
– Лучше