я своих родителей. И они разрешили. Даже отвезли. «Мы за ней приглядим», – сказали охотники. Они несли ястребов на руке – птиц с оранжевыми глазами, отрешенных и внутренне собранных, точно изваяния, с полосатыми серыми хвостами и перьями на грудке цвета грязного снега. Я не могла говорить. Хотела, чтобы родителей рядом не было. Но когда родительская машина отъехала, чуть не побежала следом. Мне стало страшно. Но не из-за ястребов, а из-за охотников. Таких людей я раньше никогда не видела. На них были твидовые костюмы, и они предложили мне табачку. Они как будто принадлежали одному клубу, ездили на побитых «рейнджроверах» и произносили гласные, как выпускники Итона и Оксфорда. Впервые у меня возникло неприятное предчувствие, что, хотя больше всего на свете мне хотелось стать сокольником, я скорее всего никогда не стану полностью похожей на них, что они будут смотреть на меня как на любопытный экземпляр, а не на родственную душу. Но я отогнала свои страхи и решила молчать, потому что впервые в жизни видела, как охотятся с ястребами. «Этот день я запомню навсегда, – подумалось мне. – Когда-нибудь я тоже стану такой, как они».
Мы шли в тусклом свете зимнего дня, льющемся на поля с озимой пшеницей. Огромные стаи дроздов-рябинников сетью покрывали небо, превратив его в нечто, до странности напоминавшее украшенный жемчугом рукав от наряда шестнадцатого века. Из-за налипшей глины я с трудом передвигала ноги. Через двадцать минут после нашего выхода случилось то, чего я так ждала, но к чему оказалась совершенно не готова. Ястреб-тетеревятник убил фазана. Он спикировал с дуба быстро и страшно в густую и влажную живую изгородь – краткий, приглушенный треск, сломанные ветки, хлопанье крыльев, бегущие охотники и мертвая птица, аккуратно уложенная в специальную охотничью сумку. Я стояла немного в стороне. Прикусив губу. Испытывая чувства, которым не знала названия. Некоторое время мне не хотелось смотреть ни на охотников, ни на ястребов, и мой взгляд скользил по белым полосам прорезанного ветвями света позади них. Потом я подошла к живой изгороди, где ястреб убил фазана. Заглянула внутрь. В темной глубине спутанных веток терновника, словно в колыбели, лежали шесть ярких фазаньих перьев. Потянувшись сквозь колючки, я собрала их одно за другим и сунула руку с перьями в карман, стараясь не сжимать кулак, как будто у меня в ладони было спрятано спрессованное мгновение. Смерть, которую мне довелось увидеть. Но я так и не смогла разобраться в своих чувствах.
В тот день я не только впервые увидела смерть. Случилось еще кое-что. И заставило меня задуматься. День клонился к вечеру, и наша компания стала редеть. Ястребы по очереди решили, что им надоело охотиться и совершенно ни к чему возвращаться к хозяевам. Вместо этого, усевшись на деревья, нахохлившиеся и непреклонные, они стали глазеть на поблекшие пастбища и лес. К концу дня мы недосчитались троих человек и трех ястребов. Люди остались ждать – каждый под тем деревом, на ветвях которого сидел его ястреб. Я знала, что тетеревятники склонны впадать в дурное расположение духа, взлетев на дерево. «Независимо