класть обратно, возможно, Маргарет оно понравится.
А Маргарет кивнула служанке:
– Конечно, Жоржет, вы можете его отнести. Я возьму вот это, поменьше. Оно отлично поместится на этом столике.
Тут они услышали друг друга и рассмеялись. И служанка, глядя на них, тоже засмеялась. Доктор еще некоторое время настаивал, чтобы Маргарет взяла все три зеркала, пообещал, что сегодня же пришлет Марселя, чтобы повесить самое большое зеркало на стену, а спустя пару дней поставит в комнату трюмо. Но Маргарет все же настояла, чтобы вещь покойной матери Антуана вернулась на свое место в комоде. Наконец тема зеркал была исчерпана, и Жоржет ушла. Как только они остались вдвоем, Антуан взял в свои руки здоровую руку Маргарет и, покрывая ее поцелуями, произнес:
– Правильно ли я понял тебя, любимая, что, когда ты поправишься, мы сможем уехать вместе?
– Да, дорогой, – ответила она, – так и будет. Мы поедем вместе, и ты сам выберешь, куда мы отправимся. Но, извини… меня что-то тянет в сон…
– Какой я глупец! – воскликнул доктор Моро. – Ведь так и должно быть после введения морфия. И вообще тебе надо больше спать. Больше спать и хорошо питаться – вот секрет выздоровления. Спи, дорогая моя, и пусть тебе снятся только хорошие сны.
С этими словами он вышел из комнаты. А Маргарет вытянулась на кровати и повернулась на бок. Мысли уже путались у нее в голове. Снова мелькнуло воспоминание о расстреле, но оно уже не было главным, не заслоняло все остальное. Как сказал Антуан? «Пусть тебе снятся только хорошие сны…» Да, сейчас хочется думать о хорошем. Например, о ее первом выступлении – том самом, с которого началась ее слава. Где же это было? Ну, конечно, здесь же, в Париже, где ее жизнь едва не закончилась. Кажется, это произошло в марте. Правда, строго говоря, первое выступление случилось раньше, но самая большая радость связана с этим днем, 16 марта…
Глава 3
Шестнадцатого марта 1905 года особняк банкира Шарля Гимэ на улице Риволи блистал огнями. Дорогие фиакры и только входящие в моду авто вереницей подъезжали к подъезду. Из них высаживались господа в дорогих пальто и дамы в накидках из соболя, песца или страусиных перьев. Все они предвкушали нечто особенное, небывалое. Ведь сегодня должна была выступить эта загадочная танцовщица с Востока, то ли с Явы, то ли из Индии. Из уст в уста передавали ее странное имя – Мата Хари. Она успела всего несколько раз выступить в разных залах Парижа, но завоевала такую славу, которой могли позавидовать самые известные балерины или оперные певицы. Те, кто сумел побывать на выступлениях Маты Хари, говорили, что это нечто совсем, совсем особенное, даже и сравнить не с чем. «В ней кроется очарование Востока, в этой девушке! – восклицали ценители. – Словно перед вами танцует сам бог Шива! Вы совершенно теряете голову, время куда-то исчезает…» Вот и здесь, в особняке Шарля Гимэ, был один такой ценитель, уже видевший выступление знаменитой танцовщицы. Остальные гости банкира, входя в вестибюль, невольно прислушивались к тому, что этот человек рассказывал своему знакомому:
– Понимаете,