не преграда. Пара совместных пьянок и своевременный уход с них. Воры чтут уважение своих законов, но когда оно начинает перемешиваться с беспределом – они долго не думают.
Для второго и последнего удара воры пригласили на встречу двух авторитетов из Кузбасса и Алтая. Будет потом на кого сослаться. Пусть сходняк видит – не власти ради, а для пользы воровского дела Фермер с Тимуром ополчились против Пастора. В любом случае – будет кому потом замолвить за них словцо. И в выборе собеседников Тимур также не прогадал. И Салех, и Миша Горец были не самыми лучшими друзьями Пастора. Не раз на сходках он тыкал их носом за «отклонение от линии партии» и личный интерес. Если вор объявит другого вора «крысой» и не сможет этого доказать, то «объявленный» имеет полное право решить его жизнь. Это же относилось и к другим претензиям. Но Пастор делал это так, что было непонятно – «предъявляет» он или спрашивает. Умея быть мобильным, умный от природы и заматеревший в жизненных драках, Пастор отличался от всех неповторимым интеллектом и умением быть спокойным и собранным. Понятно, что это очень не нравилось тем, кого природа не одарила подобными качествами.
Салех и Горец откликнулись сразу и уже через два часа были в городе. Звонок Тимура застал их в ресторане соседнего поселка, куда ездили авторитеты на встречу с местными властями. В поселок прибыл радушный оратор из Государственной думы со своей плановой поездкой, а не воспользоваться такой возможностью для встречи с «местной» братвой, для выработки тактики, Салех и Горец не могли. Их поездка прошла успешно, и они сидели в ресторане в качестве гостей. Дело близилось к девичьему «субботнику», когда их предвкушения перебил звонок Тимура.
– Дела, – как в апельсиновой рекламе, произнесли коллеги уже готовым ко всему местным проституткам, натянули брюки и помчались с охраной в город, где правил «серым генералом» вор по прозвищу Пастор.
– Дальше уже некуда, – молвил Тимур. – Сначала эта мура с Питером, сейчас вообще – атас! Общак прое...л! Скоро он весь город мусорам просрет, а потом и нас им сдаст. За такие дела можем и мы «прицепом» пойти. Лично мне оплеухи получать от братвы невмоготу. Он творит, что хочет – Сома своего расслабил до того, что тот каждый день, как ни вызвони его, обкумаренный до талого...
Это было, конечно, не так, но кто теперь Пастору верить будет, когда смотрящий за решкой, а общака – нет...
– Все «стволы» ушли, – добавил, сжимая кулаки, Фермер. – Нам осталось свои белые трусы снять, на палку их нацепить и, помахивая, к мусорам в плен идти. Нет, а что я, не прав? Общака – нет, «стволов» – нет, осталось только, чтобы молодые отморозки пришли и нас с Тимуром на «счетчик» поставили! А к этому все и идет! От ментов покоя нет, братва в зонах голодает, суки администраторские их там на ножи ставят! Мы чем пацанов в колониях «греть» будем? Сколько адвокаты стоят? В кассе – ноль! «Черные» в город заявятся – отбиться, бля, нечем будет!
Тимур поморщился. Нельзя давить слезу за свою беспомощность!