тишины, тихонько подкралась к краю сеновала, заглянула вниз и… внезапно поскользнулась на одной из разбросанных там и сям банановых шкурок. Вниманию растерянных гостей предстало странное, жутко красное и опухшее лицо, оглушительно верещащее и стремительно промелькнувшее над настилом сеновала.
– Демон! – в один голос взвыли впечатлительные гости, позорно утрачивая последние остатки мужества. Они дробно застучали зубами и плавно приземлились на свои черные ягодицы. – Великий краснокожий демон пустыни!
Батюшка недовольно крякнул. По его державным меркам, в сарае творилось гоблин знает что! Волхв в отключке, канагерийцы в шоке, да еще какие-то иноземные демоны по родному, исконно берестянскому сеновалу скачут. Непорядок!
– А ну, кто там есть, подь сюды! – пьяно потребовал самодержец, грозя зажатым в кулаке обкусанным малосольным огурцом. – Тебе сам князь приказывает!
– Нельзя грозить демону, демон отомстит! – вразнобой косноязычно залепетали послы, умоляюще хватая батюшку за руки, отбирая огурец и настойчиво пытаясь усадить князя рядом с собой.
– Кому, мне, самодержцу красногорскому? – ерепенился Елизар, гордо выставляя грудь колесом. – Да я этому демону самолично задницу надеру!
И тут к представлению подключился козел Оська. Пользуясь тем, что я, увлеченная всем происходящим, ослабила бдительность и перестала обращать на него внимание, подлый козел перегрыз-таки кочерыжку, выдернул голову из привязанной к ней веревочной петли, учуял вкусный княжеский огурец и с отчаянным меканьем сиганул вниз. К тому времени стемнело окончательно. И нужно представить себе панику, охватившую канагерийских гостей, да и моего пьяненького батюшку, увидевших, как из темноты на них выпрыгивает костлявый светящийся демон, выставивший вперед длинные острые рога. Проявив невиданную прыть, гости бросились врассыпную. Оська, до этого вечера никогда в жизни не встречавший чернокожих, а посему напуганный не меньше них, хорошенько наподдал рогами первому попавшемуся, коим оказался мой батюшка. Потом ухватил зубами вожделенный малосольный огрызок, чуть не оттяпав палец главному послу, и молнией вылетел из сарая, попутно сметая часть хилой, плетеной из ивняка стенки. За ним, громко крича и взывая к милости Аолы, вывалились иноземные гости, пришедший в себя волхв и князь в рваных штанах. А я сидела на сеновале и ржала в голос, обхватив руками в кровь закусанную Стаську…
На следующий день, прихрамывающий и держащийся за седалище князь при огромном скоплении народа и в сопровождении поминутно заикающихся канагерийских дипломатов долго и витиевато возносил монаршую благодарность частично загипсованному волхву Никодиму, отмечая проявленную им храбрость в деле изгнания из Берестянска коварных демонов и прочих врагов рода человеческого. Уж не знаю, каких именно врагов он еще имел в виду, но Стаська после вышеупомянутого романтического приключения заметно сдала морально, так и не став прежней бесшабашной девчонкой.