испытывая сильное давление извне на их экономику, начали утрачивать свои политические суверенитеты. Это было связано с возникновением транснациональных монополии, усилением и развитием финансовой сети, подкреплённой международной системой банков. Отметим, что параллельно этим процессам существовали формы политического идеализма – своеобразной идеологии, привитой в Англии во второй половине XIX в. писателем Джоном Рёскиным. Отвергая технические достижения цивилизации, поэт и теоретик искусства принципиально путешествовал на бричке параллельно мчащемуся поезду. Не слишком преуспев в борьбе с «железным монстром», Рёскин в духе чеховских героев продолжал грезить о создании «лучшего и более счастливого мира», способного сбить с «железного пути» беспорядочно развивающийся и уже выходящий из-под контроля «технический» мир.
Утопическим идеям и политическому идеализму эстетов противостояли скрытые цели находящихся в тени общественной жизни «практиков», то бишь, служителей мамоны. В основе этих целей лежало стремление к мировому господству через подчинение национального и контроль международного капитала.
Борьба финансовых концепций, центр которых был сосредоточен в международных банках на Уолл-Стрит, проходила с переменным успехом. Разница целей обусловила антагонизм двух «систем мышления» (напомню – «идеалистов» и «практиков»), приведя к непримиримому противоборству взаимоисключающих концепций устроения и покорения мира.
Выдающийся промышленник, не чуравшийся общественной и писательской деятельности, Генри Форд делил эти группы на две категории – «конструктивные» и «деструктивные», к первым относя Дж. П. Моргана и его сторонников, которые, говоря словами американского историка Кэррола Квигли, – были «убеждённые приверженцы епископальной церкви, англофилы, интернационалисты, члены интеллектуальной элиты, ориентированные на европейскую культуру» («Трагедия и надежда», 1966). Их представляли могущественные семьи: Рокфеллеры, Карнеги, Вандербильты, Меллоны, Дьюки, Уитни, Форды, Дюпоны и некоторые другие. Ко вторым Форд относил тех, кого можно было бы назвать «интернационалистами по происхождению» или, говоря словами Форда, – «подлинных разрушителей мира, поджигателей войны». Средствами борьбы, к слову, не делающими чести обеим сторонам, на протяжении всего противостояния служила шитая тайными нитями парламентская политика, включавшая скрытое финансирование партий, манипулирование общественным мнением посредством СМИ, кино, книготорговли, а также внедрение в профсоюзное движение и установление в нём определённых программ действия.
«Отец пиара» – американец Эдвард Бернейс в книге «Пропаганда» (1928) возвещает программу воздействия на все слои общества'. «Сознательное и умелое манипулирование упорядоченными и привычками и вкусами масс является важной составляющей демократического общества. Приводит в движение этот невидимый общественный механизм невидимое