Союз все больше приобретает репутацию ведущей антиколониальной державы или, по крайней мере, наиболее сильного раздражителя для Запада, который вынудит его поддерживать Африку политически и экономически»[90].
СССР шел в Африку с «антиимпериалистическим евангелием», а тесные отношения США с колониальными метрополиями многие африканцы рассматривали как пособничество колонизаторам. Администрация США столкнулась с фундаментальной и сложной дилеммой: «пройти между Сциллой НАТО и Харибдой свободной, некоммунистической Африки»[91]. Ее хорошо сформулировал американский африканист Джордж Шепард: «С одной стороны естественная симпатия к законному стремлению националистов к самоуправлению, равенству и социальному прогрессу, а с другой – понимание того, что достижение этих целей часто угрожает жизненно важным стратегическим базам и экономическим интересам Соединенных Штатов и западного мира»[92]. Для США способствовать «подрыву власти метрополий» было нельзя по двум причинам. Во-первых, это означало «игнорирование их созидательной деятельности» в колониях. Во-вторых, могло вызвать резкое недовольство союзников по НАТО, что «резко ослабило бы наши позиции в целом». Но невозможно было игнорировать и «чаяния африканцев, поскольку наше молчание будет расценено как оппозиция»[93].
До 1960 г., когда колониальная система на Африканском континенте начала рушиться, эта коллизия на уровне американской практической политики однозначно разрешалась в пользу метрополий. В администрации Эйзенхауэра тон задавали те, кто относился к антиколониальному движению с подозрением, видел в нем мощную и опасную силу, которую коммунистические страны могут использовать в борьбе против Запада. Африканский отдел Госдепартамента считал, что независимо от масштаба «роста африканского сознания» – локального, регионального или континентального, – ему будут присущи характерные черты «молодого национализма»: «эмоциональность, безответственность, максимализм и ксенофобия»[94]. Госсекретарь Джон Фостер Даллес рассматривал африканский национализм не как естественную, логичную реакцию на колониализм, а как результат происков мирового коммунизма. «Рыцарь холодной войны» был убежден, что политика нейтралитета «аморальна», а страны, которые ее проводят, являются потенциальными врагами Соединенных Штатов[95].
Необходимость противодействия коммунистической угрозе была одним из главных факторов активизации США в Африке, разработки ими собственной африканской стратегии.
В феврале-марте 1957 г. вице-президент Ричард Никсон совершил трехнедельное африканское турне, посетил Гану, Марокко, Эфиопию, Судан, Ливию, Тунис, Либерию и Уганду. В отчете президенту о поездке Никсон подчеркнул, что Африка «является сегодня наиболее быстро меняющимся районом мира» и может стать «решающим фактором в конфликте между силами свободы и международным коммунизмом»