Взил.
– Ты тоже Взил, только бородка слегка искажает детские воспоминания, а детская наивность превратилась в мужественность, – ответила ему Сипелькаа.
Они немного поговорили о его приключениях в основном, и тут Сипелькаа вспомнила об этой злосчастной шопине. Тогда она спросила у Взила:
– А не знаешь ли ты что-нибудь о шопине, таком вкусном фрукте?
– Вкусном? Ты шутишь? Он горький, но очень полезный. Его в Сэндории едят, когда горло болит.
– А у тебя нет его с собой? – продолжала она.
– Для тебя всё, что угодно, вот, он, – порывшись в котомке, Взил достал шопину.
– Ой, спасибо, миленький, – она расцеловала его и убежала.
Всё ещё лёгкая, но уже снова порхающая, она бежала в дом Пафриса. Он открыл, не спрашивая, но, увидев её, хотел закрыть дверь.
– Погоди, у меня с собой шопина, её из Сэндории привёз мой друг, – восклицала она в закрывающуюся дверь.
Пафрис впустил её со словами:
– Ты снова врёшь, но теперь всё это ерунда. Взгляни туда, моя мать больше твоей лжи не слышит, она не дожила до этих минут.
– Нет, я не вру, вот шопина, – она протянула фрукт Пафрису, – попробуй, может она ещё жива, ну, попробуй.
– Пошла, вон, – бешено заорал Пафрис так, что бедняжка Сипелькаа вздрогнула.
Она ушла, и только захлопнулась дверь, как об неё разлетелась на куски шопина, брошенная озлобленным Пафрисом вслед Сипелькае.
Да, я, по-моему, забыл сказать, что Взил был тем самым мальчиком, с которым в детстве откровенничала врунишка из Дувматова семейства. Сипелькаа шла назад, обиженная на Пафриса, расстроенная смертью его матери и ненавидящая себя за обман. Часто говорят о яме, вырытой для другого, в которую попадает сам копальщик. Обман – это, прежде всего, капкан для себя. Но выдумка не всегда является ложью. Безобидные догадки, сказки и шутки – не принесут вреда, чаще всего заведомо известно об их надуманности, либо они несут толику правды, а случается, что истина принимается за обман. Человек с чистым сердцем никогда не позволит себе опуститься до обмана со злым умыслом или способного причинить боль, кроме того, этот человек и сам разглядит правду в пучине лжи.
Всю ночь Сипелькаа думала и мучилась, и лишь под утро уснула с улыбкой, вспомнив о возвращении Взила. Постепенно они сблизятся, и невинные детские воспоминания об откровениях перерастут в серьёзное чувство – называемое любовью.
Пафрис после смерти матери убежит из Пусторы, виня весь мир. Но его ждала безжалостная участь. Болезнь матери оказалась заразной и передалась ему. Он только начинал забывать о матери, устраивая свою жизнь в Вестфалии, и вдруг симптомы убедили его в возродившейся болезни уже в нём. Обезумевший, он бежал в Пустору в поисках спасительной шопины. Но в Пусторе не было ни одного человека. Все двинулись в неизведанную Сэндорию. Пафрис метался от дома к дому, он не хотел умирать. Тогда пришёл он на могилу матери