примерно как в медицине – не навреди. И безусловный приоритет традиции над новаторством в спорных случаях. Например, рай будет с комарами, – Том выдержал паузу, – в интересах сохранения популяций певчих птиц. Ну и так далее, по каждой цепочке. Но есть два пути: коррекция уже существующей биосистемы (в данном случае, прежней земной) или же моделирование новой (со всем смирением, разумеется). Впервые человек будет не приспосабливаться к… а создавать мир под себя. К концу моей жизни это перестанет быть художественным преувеличением.
– Надо полагать, Господь Сайдерс избрал второй путь именно? – не унимался все тот же журналист.
– Я считаю журналистов тупиковой ветвью, – непонятно было, шутит Том или же говорит всерьез, – но тупиковая не означает все-таки, что ненужная, – смягчил Том.
– Значит, нас все же возьмут в рай. – Возликовал журналист.
– Я подумаю. – Сейчас Том уже определенно шутил. – На новой планете, – продолжил Том, – мы вполне можем восстановить кое-что из исчезнувших видов. Опять-таки (упреждая словоток на тему), при сохранении баланса. Человек сумеет искупить грехи своего прошлого. Звери и птицы, уничтоженные им, начнут жить снова.
К тому же, как все вы знаете, там гораздо больше места. Поэтому пару континентов мы сделаем как бы резервными и создадим там природу разных геологических эпох, и там уже насладимся процессом эволюции.
– Мистер Бог намеревается воскресить динозавров?
– Это частность, – ответил Том, – здесь нами движет любопытство, не более. А вот если дать шанс неандертальцам, без конкуренции с homo sapience? Не пугайтесь, это будет сделано на отдельном планетоиде. Там, на Земле есть островок, с два наших Мадагаскара, я попытаюсь сделать так, чтобы симбиоз на нем стал главным принципом организации жизни.
– И ляжет лань рядом со львом? – переспросил кто-то из зала.
– Если очень упрощенно, – Том проигнорировал иронию, – то да.
– Вам все мерещится, что Том вмешивается в Замысел, или пытается ускорить его осуществление, – возмутилась Эльза. – Что-то никто не вспоминал о Замысле, когда Том побеждал рак! (Джек Тейлор поморщился).
– Мистер Коульз, – эта журналистка была внучкой Билла, – неужели с этим со всем справится экипаж одного корабля, будь он трижды кораблем гениев?
– Не они, так их потомки. С ними будет двое детишек, как вы знаете. Мы не случайно зовем их Адам и Ева.
– То есть вы не исключаете?!
– Не исключаю.
Тягостная тишина.
– Исключать, значит, обманывать самих себя, льстить себе самим, – Билл Коульз физически чувствовал, как упирается теменем в эту нависшую тишину, – притворяться, что не видим разницы между шансом данным, предоставленным и шансом реализованным. А теперь, – он сменил интонацию, будто вспомнил, что олицетворяет собой деятельную, оптимистичную американскую старость, – с вашего позволения, миссис Лина Коэн.
– У меня появилась надежда, которую не мог себе позволить ни один врач Земли – жизнь без болезней. Уже первые пробы показали