штатгальтером Богемии 5 марта 1889 года преследовало цель примирить немецкое и чешское население (естественно, и через десять лет избрание министр-президентом Цислейтании человека родом из Чехии имело все ту же цель). Но этот план и в 1889 году не сработал. Пытаясь уравнять в правах представителей обеих общин, Тун сразу столкнулся с сопротивлением и немецких националистов и младочехов. Первые опасались ослабления своих позиций в Чехии. Вторые стремились достичь национальной автономии. Предложенный Туном план примирения принят не был. В 1893 году в Праге вновь вспыхнули волнения, и Тун подавил их вооруженной силой. В процессе подавления волнений был даже раскрыт заговор тайной организации чешских анархо-синдикалистов «Омладина»[43]. Все эти жесткие меры Туна имели прямо противоположные последствия: чешская фракция только усилилась.
После победы младочехов на выборах в ландтаг 1895 года Тун-Хоенштайн покинул пост штатгальтера. Шел февраль 1896 года, и Тун был назначен обергофмейстером эрцгерцога Франца Фердинанда, однако продержался на службе лишь несколько месяцев: эрцгерцог и его обергофмейстер не переносили друг друга.
7 марта 1898 года графа Туна назначили министр-президентом Цислейтании, и одновременно он занял пост министра внутренних дел.
Конечно же, своей задачей граф Тун считал умиротворение парламента и страны. Но, как и с прежними главами кабинета, благие намерения оказались неосуществимы.
При открытии парламента 21 марта 1898 года Тун произнес великолепную примирительную речь, а новый президент палаты Фукс объявил, что пресловутый закон Фалькенгайна, унижающий парламент, отменен.
Отмена распоряжений Фалькенгайна была всего лишь полумерой, способной вызвать восхищение только у наивного обывателя. Правительства разных стран не раз шли на подобные полумеры (вроде введения женского избирательного права в России в 1907 году), чтобы временно восстановить нарушенный баланс сил и продемонстрировать свой демократизм.
Однако графа Туна многие все-таки считали изворотливым хитрецом. Соглашение с Венгрией было продлено им при помощи все того же 14 параграфа об Имперском указе. А чтобы практика постоянного применения одиозного параграфа имела хотя бы внешне законный вид, Тун принудил славянско-клерикальное большинство в парламенте избрать исполнительную комиссию, без одобрения которой не принималось ни одной меры и не выпускалось ни одного эдикта по 14 параграфу. Но деятельность этой марионеточной комиссии носила чисто формальный характер.
На повестке дня стоял все тот же вопрос, превратившийся в камень преткновения уже для пятнадцати австрийских правительств, – вопрос о языках. Кабинет графа Туна немедленно оказался в центре конфликта при обсуждении языкового законодательства. Некоторые политические круги продолжали настаивать на принятии «Закона о языках» («Sprachenverordnung»), еще внесенного Казимиром Бадени. Государственные служащие в землях со смешанным населением (особенно в Богемии и Моравии) обязаны были владеть обоими языками.
Немецкие