не имею, зачем мне это нужно.
– Что ж, в таком случае, у кого оно сейчас?
Любое заявление Краббе звучало как покаянное признание.
– Оно было расписано и мне тоже, – тихо сказал он из своего темного угла рядом с дверью. – Понимаете, Роули, мне тоже.
Все ждали.
– Предполагалось, что я должен был получить его еще до Питера, а потом вернуть на место. Так распорядился Медоуз, Роули.
Ему по-прежнему никто не желал прийти на помощь.
– Это было две недели назад, Роули. Только я почти не читал его. Прошу прощения. Но Артур Медоуз упорно навязывал мне досье, хотя оно мне ни к чему. В нем нет ничего для меня полезного. Какая-то грязь и сплетни о немецких промышленниках. Не моя сфера деятельности. Так я и сказал Медоузу: лучше передайте досье Лео. Вот кого интересуют персоналии. Это его тема.
Он с намеком на улыбку посмотрел на своих коллег, потом его взгляд переместился ближе к окну, где стоял пустой стул. И внезапно все взгляды устремились в одном направлении – на пустующее место. Без тени тревоги или озабоченности, а лишь с удивлением, как это они прежде не заметили этого. Это был обычный стул из покрытой лаком сосны, отличавшийся от остальных чуть розоватой окраской. Такой несколько неофициальный стул, как из будуара, и к тому же с покрытым вышитой подушечкой сиденьем.
– Где он? – отрывисто спросил Брэдфилд, хотя он один не проследил за взглядом Краббе. – Где Хартинг?
Ему никто не ответил. Никто даже не смотрел на Брэдфилда. Покрасневшая Дженни Паргитер уперла взгляд в свои по-мужски натруженные руки.
– Должно быть, застрял на жутком пароме, – сказал де Лиль, несколько поспешив с предположением, чтобы разрядить атмосферу. – Одному богу известно, что фермеры творят на другом берегу реки.
– Кто-то должен срочно все выяснить, – распорядился Брэдфилд совершенно равнодушно. – Позвоните ему домой, что ли. Ясно?
Стоит отметить, что никто из присутствующих не воспринял распоряжение как адресованное ему лично. И все поспешили до странности беспорядочной толпой покинуть зал, не глядя ни на Брэдфилда, ни друг на друга, ни на Дженни Паргитер, чье смущение, казалось, выходило за разумные пределы.
Завершился последний раунд бега в мешках. Усилившийся ветер швырял со стороны пустыря крупные капли дождя на провисшее полотно. Намокшие подпорки отчаянно скрипели. Внутри большого шатра все еще не разошедшиеся по домам детишки – в основном цветные – столпились вокруг флагштока, с которого уныло свисали основательно помятые при хранении и заметно за последние годы потерявшие в числе флажки стран Британского содружества. Под ними Микки Краббе с помощью шифровальщика Корка выстраивали победителей в ряд для вручения наград.
– М’Буту Алистер, – шептал Корк. – Куда, черт побери, он подевался?
Краббе поднес ко рту мегафон:
– Мистер Алистер М’Буту, сделайте, пожалуйста, шаг вперед. Алистер М’Буту… Боже милостивый, – пробормотал он, – я не в состоянии отличить их друг от