с советским дипломатом, что Ватикан проводит в отношении венгерской католической церкви довольно реалистическую политику, учитывает ситуацию в стране[184]. В свою очередь человек из окружения папы Пия XII заявил в частной беседе, что в Ватикане отнюдь не занимают непримиримой позиции применительно к новому венгерскому режиму, требуют только минимальной автономии католической церкви и создания нормальных условий для отправления культа[185].
Прецедент предоставления американской дипломатической миссией политического убежища иностранному гражданину, независимо от масштаба и значимости той или иной политически активной персоны, был достаточно уникален для того времени. Предоставив венгерскому кардиналу возможность получить укрытие на территории посольства, американская дипломатия в Будапеште действовала явно вразрез с обычной своей практикой в условиях внутриполитических кризисов в странах пребывания[186]. Другой венгерский политик, деятель партии мелких сельских хозяев Бела Ковач, также обращался в посольство США с просьбой об убежище, но получил отказ, что было более естественным. Предоставление Миндсенти укрытия в сложившихся обстоятельствах не было безупречным и с точки зрения международного права – оно давало основания для обвинений во вмешательстве во внутренние дела суверенного государства (учитывая внутриполитическую активность кардинала). С первых же недель пребывание кардинала в здании миссии тяготило американскую дипломатию, искавшую пути разрешения неожиданно возникшей проблемы[187]. И едва ли кто-нибудь в ноябре 1956 года мог предположить, что его пребывание там затянется на 15 лет, став камнем преткновения на пути урегулирования отношений Венгрии с США.
В Москве, где Миндсенти рассматривался как один из вождей венгерской «контрреволюции», поначалу вынашивались планы похищения кардинала из здания американской миссии[188]. Однако вскоре они были отброшены. Арест Миндсенти, в том числе и в случае его добровольного выхода из здания американского диппредставительства, был весьма нежелателен для правительства Я. Кадара, так как вызвал бы новую волну протестов в венгерском обществе, прилив ненависти к незаконной власти. Кроме того, представ опять в роли мученика, кардинал дал бы лишний повод для усиления в мире направленной против режима Кадара пропаганды, а это было нежелательно в условиях поиска выхода кадаровской Венгрии из внешнеполитической изоляции. Проблематичным было бы также оставление кардинала на свободе: по всей вероятности, он не отказался бы от политической деятельности и не только мобилизовал бы католическую церковь на сопротивление властям, но и стал бы центром притяжения для широкого спектра оппозиционных сил. Как минимум он отчаянно мешал бы продвинуть на видные позиции лояльных коммунистическому режиму и приемлемых для него священников. Интернировать кардинала при всей политической нецелесообразности этого шага, вероятно,