Мне, кому же еще… У нас в лицее еще никто не умирал, слава Богу, поэтому я и решила…
– Но ведь это же очень дорогое мероприятие… Хотя больше всего меня поразило то, что учителя, которые собрались там, у вас в кабинете, не сказали о ней ни слова! Почему? Потому что нечего сказать? Или они о ней ничего не знают?!
– Да, вы все точно подметили… Понимаете, Литвинова была достаточно сложным человеком… Принципиальным… У нее были даже конфликты с учениками, и мне приходилось их как-то улаживать… У нее был свой подход к детям… Они и уважали ее, и побаивались…
– Тогда почему вы ее просто не уволили? В городе вы бы нашли несколько десятков более опытных преподавателей, не отягощенных, так сказать, принципами… Вы понимаете, о чем я?
Марцелова смотрела в окно.
– Я не могла ее уволить, потому что у нее были хорошие покровители…
– Это они оплатили обед?
Она кивнула головой.
– И все же: какая она была как человек?
– Знающая себе цену, вот какая… Она хорошо знала свой предмет, но характер у нее был просто невыносимый… Она работала так, что упрекнуть ее было практически невозможно, но ладить с людьми не могла…
– А вы не знаете, почему она покончила с собой?
– Люди говорят, что она была безнадежно влюблена в Самсонова, слышали, наверное, был у нас такой журналист… Он сейчас в Москве…
– Вы не обязаны мне отвечать, но все-таки: кто были ее покровители? Вы же сами только что сказали, что она была влюблена в Самсонова… Не следует ли из этого, что ее покровители ценили в ней прежде всего преподавателя, нежели женщину?
Марцелова бросила на нее недовольный взгляд:
– Разве я могу это знать? Человек, который просил меня за нее, покрывает основные расходы лицея… Я могу, конечно, назвать его имя, но уверяю вас, он ни при чем… Он слишком стар для Литвиновой как мужчина (ведь вы же именно это имели в виду, когда спрашивали, что именно ценили ее покровители) и не мог бы послужить причиной ее решения… Она добровольно ушла из жизни скорее всего по каким-то своим, внутренним конфликтам… Она в последнее время была как сплошной комок нервов… Работала на износ, писала диссертацию, словом, тянулась вверх…
– Так вы назовете имя этого человека?
– Хорошо. Это Монахов Константин Андреевич.
– Монахов? – Наталия чуть не присвистнула. Она совсем недавно читала о бывшем директоре «Трансгаза» Монахове, который собирался баллотироваться в депутаты Госдумы, несмотря на свои шестьдесят восемь. – Его внуки учатся в вашем лицее? – догадалась она.
– Нет, не внуки, а единственный сын, Гера… Старший его сын погиб в авиакатастрофе двадцать лет назад… Константин Андреевич женился еще раз, и вот от второй жены у него родился еще один сын… Можете себе представить, как сильно он его любит, и все вытекающие от этого последствия…
– Что вы имеете в виду?
– Он трудный ребенок, которому прощается все!
– Литвинова