никогда не делала гадостей Кристине! – вскинулась Аня.
– И никогда не защищала её, – парировала учительница. Надо же, какая она, оказывается, наблюдательная. Аня всегда считала, что англичанке плевать с высокой колокольни на всех школьников. – А ещё ты над ней смеялась.
– Неправда! Разве что подшучивала иногда… по-доброму! И я хихикала, только если было курьёзно!
– Конечно-конечно, довольно-таки курьёзно, дорогая, – для всех, кроме неё. – Евгения Витальевна пристроила машину на бордюре и обратилась к аптечному пакетику. – Для беззащитного и неуверенного в себе ребёнка нет ничего страшнее насмешек.
Она вытряхнула на колени упаковку ваты, баночку спирта, несколько запаянных шприцев и жалобно звякнувшие ампулы.
– Зачем это?! – похолодела Аня, наблюдая, как ловкие пальцы надломили одну из стеклянных колбочек и прозрачная жидкостью стала исчезать в кошмарной игле.
– Используем при истериках или неадекватной реакции с применением силы и магии. Снотворное. И нашатырный спирт, если в обморок бахнется.
– Вы так спокойно об этом рассуждаете!
– Пытаюсь держать себя в руках и просчитать самые вероятные ситуации, – сообщила Евгения Витальевна, пряча шприц в сумочку. – Пошли. Возьми кошку.
Аня повиновалась: забрала Салли с заднего сиденья старенькой «мазды» и покорно последовала за своей учительницей в парк.
Из-за одинаковой одежды на них стали оборачиваться, и Евгении Витальевне это явно не нравилось, но уже было поздно думать о переодевании. Они спустились по каменным ступеням и, постояв полминуты у моста, отправились на островную часть.
Аня молчала. Несправедливо обвинять её в жестокости! Как можно не хихикать над девочкой, которая аккуратно готовит все уроки, зубрит наизусть и стихи, и целые параграфы; которая освобождена от физкультуры, но вместо того, чтобы наслаждаться, сидит в библиотеке или ходит на дополнительные занятия к педагогам, хотя и так всегда имеет двузначные оценки по всем предметам? У Кристины на ноутбуке, иногда торчащем из её фантасмагорического рюкзака-мутанта, нет ни одной игры! Она носит нелепые, не сочетающиеся друг с другом наряды, не иначе как из бабушкиного гардероба, и в девятом классе заплетает волосы в косички. Не смотрит сериалы и аниме[18], не понимает скабрезных шуточек и смущается, как кисейная барышня позапрошлого века…
Конечно, над ней подтрунивают. Но, между прочим, косоглазому заике Феде с галёрки[19] приходится куда хуже! Его через день колотят мальчишки. А Кристину разве что за косички дёргали, и то в начальных классах (Аню тоже тогда дёргали!). Никто её никогда пальцем не тронул. Её вещи намеренно не ломали и не отбирали, не заставляли делать глупого и обидного. К ней часто обращаются за помощью, если нужно что-то списать. Это же должно быть приятно, правда? Ане всегда приятно давать списывать.
Всё, что инкриминирует Евгения Витальевна, – преувеличение!
Они с Салли шли за учительницей в самую глубь по берегу Днепра, обходя многочисленные