которая была в качестве безусловно неприступной сущности догматически официально отделена от всего другого в Боге, и в пользу исключительного проявления божества через святых в божественных энергиях, что приблизительно соответствует исламскому догмату о продолжающемся откровении Бога через его пророков. Если бы вместо непродуманных поспешных конструкций «православного энергетизма», противопоставляемого западному «рационализму» или вообще «Западу», для начала исследовали и продумали, как в догматическом новаторстве Григория Паламы продолжалось тайное, но оттого лишь более мощное переплетение западной и ближневосточной традиций, это стало бы действительным вкладом в осмысление исторического христианства: паламизм как глубокая рецепция ислама в Византии.
В этом свете так называемая ночь средневековья была не темными веками, а блестящей эпохой арабо-исламской цивилизации. В середине XII века король Кастилии Альфонс VI покровительствует евреям, они переводят Аристотеля с арабского языка на латынь, и христианский король женат на дочери халифа Кордовы, подобно тому как век спустя сестра византийского императора могла быть замужем за вторым человеком в соседнем исламском государстве. Сицилийское королевство Фридриха II Гогенштауфена возникло в XIII веке на кромке дразнящего и пугающего исламского средиземноморского мира как его симметричное отражение. Затемнена привязанность европейского средневековья к исламской философии и поэзии (Мейстер Экхарт – Авиценна и суфии; «Тристан и Изольда» – «Висрамиани», «Хосро и Ширин»; провансальцы – «Ожерелье голубки» Ибн Хазма). Характерный пример: в Париже XIII века перевели, читают и цитируют «Источник жизни» Авицеброна (Ибн Гебироля), еврейского поэта и философа из арабской Испании, и трактат так хорош, что его автора ассимилируют: он – тайный христианин, но под арабским владычеством вынужден скрывать свою религию. С той же однобокостью мы мало расположены говорить о тюркском, восточном в наших традициях. Смелый Бердяев мог позволить себе назвать Москву христианизированным татарским царством. Надо вспоминать о тюркском в русском этносе и языке, который отличается от других славянских и от всех европейских урало-алтайским делением согласных на твердые и мягкие, звуком ы, и может быть самое главное – выпадением связки есть в настоящем времени, что по мнению некоторых делает в русскоязычном пространстве невозможной онтологию греческого типа.
Как Ренессанс не будет для нас ограничен временем, так и пространством, и если в первую очередь мы будем читать Данте, Петрарку и Боккаччо, то лишь потому что у них всё ближе и виднее, а не потому что изучаемое событие сосредоточено в них.
А Северный Ренессанс? Конечно, он тоже не подлежит исключению. А византийский палеологовский XIII–XIV веков? А русский религиозный и философский ренессанс? Они тоже полноценные Возрождения. Если всё определяющее, задающее меру, отмеченное в истории оказывается ренессансом,