но почему-то плелась в середине таблицы. Они болели за эту команду, но болели не так, как обычно болеют несведущие фанатики, выбирающие своего фаворита по каким-то непонятным соображениям. Нет, просто их команда – это была Команда с большой буквы, это было то, что, по их мнению, больше всего соответствовало высокому понятию «футбольная команда». На трибунах они не топали ногами, не свистели и не кричали при неудачах: «Меньше водки надо пить!» – потому что они знали, как все это бывает, ведь «пшенку» может выдать любой самый классный вратарь: мяч круглый, а команда – это не механизм, а одиннадцать разных парней.
Вдруг с улицы из раскаленного добела дня вошел в закусочную человек в светлом пиджаке и темном галстуке – Вячеслав Сорокин. Его шумно приветствовали:
– Привет, Слава!
– С приездом, Слава!
– Ну как Ленинград, Слава?
– Город-музей, – коротко ответил Сорокин и стал всем пожимать руки, никого не обошел.
– Здравствуй, Олюсь! – сказал он дочке Сергея и пожал ей руку.
– Здравствуйте, дядя Вяча! – она.
«Откуда она его знает? – подумал Сергей. – Да еще зовет его Вячей».
Сорокину подвинули пиво. Он пил и рассказывал о Ленинграде, куда он ездил на родственное предприятие с делегацией по обмену опытом.
– Удивительные архитектурные ансамбли, творения Растрелли, Росси, Казакова, Кваренги… – торопливо выкладывал он.
«Успел уже и там культуры нахвататься», – подумал Сергей.
Он тоже был в Ленинграде, когда играл за дублеров, но он был тогда режимным парнем и мало что себе позволял, даже не успел тогда познакомиться ни с кем.
– …колонны дорические, конические, готические, калифорнийские… – выкладывал Сорокин.
– Молчу, молчу… – сказал Сергей, и все засмеялись.
Сорокин сделал вид, что не обиделся. Щелчками он сбил со стола на асфальт останки рака и придвинулся к таблице. Он прикурил у Женечки и сказал, что, по его мнению, команда сегодня проиграет.
– Выиграет, – сказал Сергей.
– Да нет же, Сережа, – мягко сказал Сорокин и посмотрел ему в глаза, – сегодня им не выиграть. Есть законы игры, теория, расчет…
– Ни черта ты в игре не понимаешь, Вяча, – холодно усмехнулся Сергей.
– Я не понимаю? – сразу завелся Сорокин. – Я книги читаю!
– Книги! Ребята, слышите, Вяча наш книги читает! Вот он какой, наш Вяча.
Сорокин сразу взял себя в руки и пригладил свои нежные редкие волосы. Он улыбнулся Сергею так, словно жалел его.
«Да, я не люблю, когда меня зовут Вячей, – казалось, говорила его улыбка, – но так называешь меня ты, Сергей, и у тебя ничего не получится, не будут ребята называть меня Вячей, а будут звать Славой, Славиком, как и раньше. Да, Сергей, ты играл за дублеров, но ведь сейчас ты уже не играешь. Да, ты женился на самой красивой из наших девочек, но…»
Сергей тоже сдержался.
«Спокойно, – думал он. – Как-никак друзья».
Он поднял голову. Брезентовый тент колыхался, словно сверху лежал кто-то пухлый и ворочался там с боку на бок. Помещение