дослушав потусторонний голос, Гарик просочился с толпой в подземный вестибюль, облицованный светлым мрамором, и двинулся вдоль двойного ряда колонн в центр зала. Его кроссовки нетерпеливо отталкивались от серого гранита, стремясь обогнать каждого, кто преграждал путь вперед, но в сутолоке это было непростой задачей. Очень скоро Гарику захотелось сорвать со стены один из декоративных подсвечников и подогнать медлительный человеческий поток, вынуждающий его сдерживать шаг. Живые люди казались ему не многим более расторопными, чем пушкинские персонажи, застывшие на латунных чеканках. В принципе, пока Машутка не сообщила точное время отъезда своего американца, можно было особо не спешить, но разве способен сдерживать себя человек, увидевший проблеск света в темном туннеле? А Гарик, уже похоронивший всякую надежду и вновь обретший ее, чувствовал себя именно так.
Под ногами уже тянулся красный гранит, и это означало, что выход близко. Задевая плечами людей, Гарик с облегчением вырвался в гулкий вестибюль здания «Известий», а через минуту уже вдыхал разогретые бензиновые пары московской улицы.
Высокий, жилистый, весь напружинившийся и целеустремленный, он некоторое время шагал по тротуару, а потом остановился у бордюра и принялся высматривать свободное такси. Обычная машина Гарика не устраивала. Кто знает, как поведет себя американец, если не увидит на крыше автомобиля оранжевого гребешка с черными шашечками? Тут нужно было действовать наверняка.
Лишь седьмое по счету такси оказалось свободным, и Гарик счел это добрым знаком. Счастливый шанс, счастливое число. Фортуна не просто повернулась к Гарику лицом, она улеглась под него, предлагая пользоваться собою на всю катушку. Бери, пока дают. Когда не дают, брать гораздо труднее.
Днище притормозившей «Волги» ощетинилось сосульками застарелой грязи, будто водитель уже давно не считал нужным мыть свою развалюху. Лобовое стекло с вмятиной, заднее колесо просело почти до самого диска. Гарик невольно поморщился, как сделал бы это при вынужденном общении с чумазой вокзальной шлюхой в сползших чулках. Но выглянувший в боковое окошко таксист, к его изумлению, оказался ладным молодым пареньком с модной прической. Трудно было понять, что загнало его в эту колымагу.
– Алло, гараж! – поприветствовал его Гарик в той развязной манере, какая была свойственна ему чуть ли не с младенчества. – Задняя дверца у тебя приварена, что ли?
– Вперед садись, – предложил парень.
– Вперед я тестя своего пузатого посажу, – возразил Гарик с широкой ухмылкой, – а рядышком с собой пристрою тещу ненаглядную. Подберем их – и в Кунцевский роддом мотанем. Короче, а зохн вэй, и танки наши быстры! Наследник у меня родился! Сын!
Водитель уже отыскал в салоне плоскогубцы и с помощью их открыл капризную заднюю дверцу.
– Сын, – проговорил он уважительно, когда Гарик разместился у него за спиной. – Как назовете?
– А вот тебя как величать?
– Колей.