живы?
– Не знаю.
– А вы?
Док пристально посмотрел на него.
– Что – я? – растерялся он.
– Вы – живы?
– А вы разве сами не видите?
– Я задал вам вопрос.
– Да, грешное пламя, я жив! – Он все же не сдержался. – Но, похоже, у меня здорово отбило память!.. Как вы это называете, амнезия?..
Док не удосужился ответить. Он посмотрел на сержанта и сказал:
– Боюсь, у вас с ним возникнут проблемы.
– Не беспокойся. – Сержант достал из кармана пластинку жвачки, снял с нее обертку и, сложив пополам, сунул в рот. – Я на строевой и не таких обламывал.
– Мне кажется, вы не понимаете, в чем тут дело…
– Док, этот парень готов исполнить свой гражданский долг?
– Определенно, да. Но, при всем моем уважении, сержант…
– При всем моем уважении, док, ни с кем другим из новой команды ты не возился так долго, как с этим. – Сержант протянул врачу открытый элнот. – Поставь подпись. Остальное – моя забота.
Док посмотрел на него, как будто решая, что делать. Затем быстро снял браслет и присоску и выключил прибор.
– Сержант, вы пользуетесь моим к вам хорошим отношением.
Он взял световое перо и поставил размашистую подпись в элноте сержанта.
– Док, мы одна команда. – Сержант захлопнул элнот и спрятал его в нагрудном кармане. – Мы делаем общее дело. Большое и нужное. И должен сказать, – сержант показал большой палец, – неплохо справляемся!
Док наклонил голову и устало провел ладонью по лбу.
– Я мечтаю лишь об одном – как бы поскорее вернуться домой.
– Сколько у тебя еще до завершения контракта?
– Около восьми месяцев.
– Не так уж много.
– Еще восемь месяцев среди живых мертвецов – это чокнуться можно.
– Ты разве не знал, чем придется заниматься?
– Знал. Но представлял это иначе.
– Думал, что попадешь в рай, а оказался в аду? – усмехнулся сержант.
– Что-то вроде того, – помахал кончиками пальцев врач.
– Хочешь бесплатный совет, док? Не относись к ним, как к людям. Даже как к бывшим людям – не стоит.
– А как я должен к ним относиться?
– Придумай сам что-нибудь.
– А что вы для себя придумали?
Сержант впервые за все время разговора не усмехнулся, а именно улыбнулся. И приложил палец к губам.
– А этого, док, – произнес он заговорщицким полушепотом, – я даже тебе не скажу.
Он слушал разговор военного с врачом и ничего, ровным счетом ничего не понимал. Ни единого слова. Как будто они говорили на чужом, не знакомом ему языке. Выстроенные в фразы слова скользили по поверхности сознания, не проникая вглубь. И исчезали, подобно вспышкам праздничных огней, оставляющих после себя лишь дым и неприятный запах.
Сержант хлопнул его по плечу.
– Вставай!
Он сжал руки в кулаки и насупил брови.
– Я никуда не пойду.
– Что?
Произнес это короткое слово сержант, но, судя по выражению лица дока, тот был удивлен не меньше.
– Я никуда отсюда не пойду,