плохо, а потому, как ни старался разглядеть едущих, ничего не заметил.
– Да, это они, – подтвердил другой крестьянин.
– Ребята, – сказал им старик, – оставайтесь здесь, возьмите их лошадей, дайте корм, пока наши вернутся с работ.
Бек приближался, окруженный охотничьими собаками разных пород и более двадцатью всадниками, которые были его родственники и исполняли обязанности телохранителей. Беку перевалило за сорок лет, но он хорошо сохранился и выглядел таким статным молодцом, что с виду ему можно было дать не больше тридцати. Одет он был с головы до ног в шелк и бархат, обшитый золотом; оружие его также было разу крашено золотом и серебром.
Красивая серая лошадь под ним, казалось, вся засыпана серебром и блестящими каменьями.
Старик, увидев бека, сделал несколько шагов и стал возле канавы, вырытой для стока воды. Через канаву был перекинут мостик, по которому должен был проехать бек, но он пришпорил коня; тот, фыркнув, легко перескочил канаву и, сделав несколько красивых оборотов, стал против Хачо.
– Каково, нравится тебе, кум Хачо? – спросил бек, поглаживая красивую гриву коня. – Ты знаешь толк в лошадях, как находишь моего коня?
– Пусть господь хранит его от всякого зла, очень красив; сам Кёр-оглы4 не имел такого. Конь как раз по тебе, – ответил Хачо, погладив лошадь по голове. – Где приобрел? У тебя раньше его не было.
– Получил недавно в подарок от эрзерумского вали,5 – ответил с гордостью бек – Он берег его как зеницу ока и отдал мне, как хорошему знакомому; ему он достался от алеппского шейха.
– Красивый конь, – повторил старик.
Воодушевленный похвалой, бек снова ударил коня. Тот, сделав несколько прыжков, стал кружиться перед домом. В этих упражнениях видны были благородные качества чистокровного животного и умение ездока укрощать диких лошадей. Наконец бек слез с коня и, бросив поводья работнику, приказал водить коня, потому что конь был весь в мыле.
Старик, взяв за руку бека, ввел его в приемную, где уже все было готово к приему почетного гостя.
Пол был застлан богатым персидским ковром. Около стен лежали мягкие подушки для возлежания, а для самого бека было приготовлено почетное место. Хозяин, пригласив гостя сесть, по принятому на востоке обычаю, обратился к нему со следующим приветствием.
– Дом мой принадлежит вам. Место ваше на голове моей, в глазах моих; я ваш покорный слуга, сыновья мои – ваши рабы, а жены их – ваши прислуги; все, что есть у меня – ваше. Прошу покорно, садитесь.
Бек поблагодарил. Один из сыновей Хачо, подбежав, сиял с его ног красивые сапоги, и гость уселся на почетное место. Рядом с ним заняли места его двоюродные братья и другие родственники.
Часть свиты осталась в комнате, приложив руки к пистолетам, заткнутым за пояс; другие же вышли во двор смотреть за собаками и лошадьми, объедавшимися добром из амбаров хозяина.
Бек и его овита были вооружены пиками, саблями, пистолетами и ружьями; они не