свитерок, под ним блузка. Платок, конечно, все портил. Но, увидев женщину с таким «фонарем», я на самом деле решила бы, что тут мужик постарался.
– Не из-за лица, Юля. Я раньше… путанила. Ну, и попадала под рейды. Брали, потом отпускали. С тех пор я ментов презираю! Не ненавижу, а презираю!
– Почему? – опять же профессионально заинтересовалась я. – Тебя били? Унижали? Издевались над тобой?
– Не в этом дело, Юля…
– А в чем?
Забродова вздохнула и вспомнила один рейд, под который попала. Наша полиция нравов (или милиция?) вызвала двух девочек к своим подсадным. Арина оказалась одной из приехавших по вызову. Они с коллегой обслужили мужчин, а потом эти мужчины сунули им под нос ксивы и сели заполнять протокол.
– Юлька, я все понимаю: у них работа, у нас работа. Но ведь этот мужик только что занимался со мной любовью! Нет, это, конечно, любовью назвать нельзя… Но ему понравилось. Очень понравилось. А потом он протокол сел писать! Вот после того случая, Юля, я ментов и презираю!
Я смолчала, не выдав никаких комментариев. И что я могла сказать? Я слушала дальше.
Нам с Ариной по тридцать лет, журналисткой-то можно работать до пенсии, а вот путанить… Арине и так пришлось спуститься на более низкий уровень, снизить свои претензии. А потом старый добрый сутенер, с которым Арина работала уже не один год, предложил ей попробовать себя в боях без правил. Не пришлось ему долго объяснять, что в путанах ее карьера фактически завершена, а вот в боях без правил есть перспектива. Оказалось, что несколько ее бывших коллег уже сменили амплуа. Арина сходила посмотреть на пару турниров, поняла, что справится, – и пошло-поехало.
– Так вы там боретесь, как хотите? – уточнила я.
– Ну, не совсем… Есть несколько уровней. Я сама не знаю, сколько. На начальном – такие, как я, те, кто только пришел в это дело. Потом, когда освоишься, приемчики отработаешь, тебя переводят дальше. А те, у кого специальная подготовка – сразу на второй идут или на третий. И еще есть… Юль, я, честно, всю систему не представляю. Даже Николай Васильевич не знает. Он же там не хозяин. Он только девочек поставляет.
Я уточнила, кто такой Николай Васильевич. Он и оказался добрым дядей-сутенером, имевшим в своей конюшне много всяких и разных девочек, удовлетворявших самые изысканные и самые приземленные вкусы клиентов с разной толщиной кошелька. Дело у Николая Васильевича было поставлено широко и на поток.
– И кто пропадает? – вернула я Арину к заинтересовавшему меня вопросу. Система отбора кадров Николаем Васильевичем меня нисколько не волновала. Меня уже не завербуют (хотя бы в силу возраста), да и писать ни о нем, ни о его «конкурсах на занятие вакантной должности» я не собираюсь, тем более снимать их. На эту тему было уже столько обличительных статей и восторженных романов, хватит. И ведь девчонки все равно будут выходить на панель. Им ведь жить красиво хочется, иметь много денег, шмоток модных, классную косметику… А по-другому заработать они часто просто не в состоянии…
Забродова вздохнула.
– Пропали несколько наших, – сказала она. –